Том Вулф - Голос крови

:::::: Останови его… сейчас же!::::::

– Прекрати, Норман, – требует Магдалена. – Нас все видят!

Но она еще целое мгновение позволяет Норману не отнимать руки, и в ее «Прекрати!» нет гнева, а только забота о приличиях. По взгляду, каким Норман окидывает ее, по усмешечке его чуть приоткрытого рта Магдалена понимает, что он до последнего нейрона прочел ее противоречивые эмоции и прекрасно понимает, в каком уязвимом и беспомощном состоянии она находится.

На корме «Первой затяжки» «Гипоманьяк» встречает изрядное сборище зевак, нависающих над трапом. Магдалена поднимается первой под новую перекличку: «Стал бы!», «Стал бы!», «Стал бы!», «Стал бы!». Их взгляды тискают ей груди и массируют низ живота, голый до самого лобка и выступающий лишь едва-едва, ровно столько, чтобы возникла небольшая округлость. Парни просто не могут оторвать от нее глаз!

– Стал бы!

– Стал бы!

– Стал бы!

Но и это трудно расслышать. Здесь, на самой яхте, РИТМ тот РИТМ тот РИТМ просто ЛУПИТ ЛУПИТ ЛУПИТ ЛУПИТ из динамиков. Магдалена видит на палубе девушек, танцующих друг с другом… почти голыми. Целая стая девиц в стрингах… с трусами, утонувшими между ягодиц… Самозабвенно трясут и виляют задами, дергают головами, посылая в полет свои золотые гривы – блондинки американас ! – и внезапно Магдалена чувствует, что попалась в ловушку… в толпу грубых чужаков…

Вот юные ребята в купальных трусах… тело у них вроде сливочного крема, как чизкейк… у латиноамериканских парней есть мускулы, которые видно… но тут Магдалена понимает, что думает о Несторе, и переключает внимание на другое. Парнишка – скольких? ну, лет двадцати пяти от роду? – парнишка с телом-чизкейком стоит прямо перед ней и спрашивает:

– Эй, ты с ним ?

Магдалена понимает, что он говорит о Нормане, взбирающемся по трапу следом за ней.

Норман берет Магдалену за руку и шагает прямо к тому парню, что пригласил их на яхту. Он оказывается высоким и стройным малым, лет двадцати с небольшим на вид.

На нем – модные удлиненные шорты. С отвязным гавайским узором. Однако вблизи он кажется уже не мальчишкой, а молодым мужчиной, ну, по крайней мере номинально.

При виде Нормана у него распахивается рот, глаза лезут на лоб, и он восклицает:

– Доктор Льюис! Ну, кру-у-уто! Я вас только-только видел в «60 минутах» – и вот вы… у меня на яхте! Ва-а-аще кру-у-у-то!

Его восторг кажется искренним – и в лице Нормана Магдалена видит столь же искреннюю благодарность – она растекается улыбкой, говорящей: «Вот, это то, что надо!» Норман протягивает руку, и молодой судовладелец жмет ее и чувствует себя обязанным сообщить:

– Вообще-то, это не совсем моя яхта – отцовская.

Норман в самом что ни на есть дружеском тоне просит:

– Скажите, пожалуйста, как вас зовут!

– Я – Кэри!

Кэри, и делу конец. Он из этих, из первого бесфамильного поколения. Использовать фамилии у них считается напыщенностью… или слишком явной отсылкой к корням… этническим, расовым, иногда и социальным. Никто не использует фамилий, пока не придется заполнять какой-нибудь официальный бланк.

– А это Магдалена, Кэри, – представляет Норман.

Кэри сверкает своими бесподобными зубами и говорит:

– Я стал бы! Честно, это просто комплимент!

Смех и новые «стал бы» раздаются в толпе, собравшейся вокруг поглазеть на предположительно знаменитого доктора Льюиса, кем бы он ни был.

«Стал бы». Смех.

«Стал бы». Смех.

«Стал бы». Смех.

«Стал бы». Снова смех.

«Непременно стал бы!» Этот оригинал вызывает громовой взрыв смеха.

– Большой комплимент, – резюмирует Кэри. – Святая правда!

Волна смущения… и блаженства… В отношении многих вещей кубинские девушки не отличаются от американас . Каждый день половину своего времени они тратят, спрашивая себя… или подруг… «Заметил ли он меня? Как ты думаешь, заметил? Что это был за взгляд, как считаешь?» Магдалене не идет на ум никакого ответа, который бы не… убил этого волшебства. Если она с радостью примет такой комплимент, то покажется простушкой-латиноамериканочкой, а если решит подобающе лихо и остроумно изобразить скромнягу, то покажется застенчивой дурехой, боящейся чужой зависти. Магдалена мудро прибегает к единственно безопасной тактике. Она молча краснеет и пытается погасить улыбку… и какой же это счастливый миг!

Солнце успело немного опуститься, но явно еще не позже половины шестого, и до Магдалены вдруг доносится хор новых насмешливых выкриков, которые, кажется, так нравится издавать здешним ребятам… Кричат на палубе соседней яхты… А там происходит вот что: юная блондинка в бикини сбросила лифчик. Раскинув руки, она откидывает корпус назад… лифчик болтается на запястье… а груди торчат, будто всем заявляя: «Довольно пряток и подглядываний. Отныне мы… живем !»