Том Вулф - Голос крови

Незадолго до трех часов дня к югу от моста Уильма Пауэлла…»

Эд отрывается от чтения и смотрит на Стэна, опять с ухмылкой.

– Знаешь, когда эта подводка только писалась, я себя спрашивал: «Это что за байда? Грудные? Дельты? Нннеээээт или как там его? спортзал? Чего это он вздумал писать: колонку о бодибилдинге за наши деньги?» До меня не сразу дошло, что это идеальная подводка. У нас ведь постоянная проблема. Когда есть ломовой сюжет, все уже узнали о нем по радио или по телевизору или прочитали в инете. И когда мы выходим, все говорят: «Что это у нас тут? Вчерашняя газета?» Но мы были единственными, кто дотянулся до этого копа и взял интервью, а?

:::::: Провалиться мне… «Сент-Пол» и Йель.::::::

– Да, – говорит Стэн. – Копы не хотят подпускать к нему прессу, потому что резонанс у истории неоднозначный. В смысле вы помните все эти проклятья, всех этих людишек, вопивших с моста, все эти плакаты libertad и traidor? Выходит так, что коп-то и сам кубинец, Нестор Камачо. И когда он этого парня захомутал, тот попал в мокроходы. Он не доплыл ни до суши, ни до какого примыкающего к ней строения, даже вот до моста. Так что его могут отправить обратно на Кубу. Видели, как это расписала «Эль нуэво эралд»?

– Она у меня лежит, но я ждал, пока переведут.

– Озаглавлено ¡detenido! – поясняет Стэн. – Ну, знаете с двумя восклицательными знаками: спереди и сзади? ¡detenido! ¡a dieciocho metros de libertad! Арестован! За восемнадцать метров до свободы!

– Шестьдесят футов – это восемнадцать метров?

– Почти ровно. А думается, меньше, правда?

– Что у нас есть в развитие сюжета? – спрашивает Эд.

– Сейчас большой вопрос, что будет с мокроходом, – отвечает Стэн. – Покамест он в руках береговой охраны. Полиция вытащила его на патрульный катер и передала на судно береговой охраны. Джон пишет об этом в статье.

– И что с ним делает береговая охрана?

– Джон как раз это выясняет. Он говорит, у него есть какой-то источник в иммиграционной и таможенной полиции, который согласится поговорить без диктофона.

Стэн довольно кряхтит, и его костлявая вдавленная грудь как-то странно колышется.

– Если этого бедолагу вышлют на Кубу, в Майами начнется такой цирк, не дай бог. Не хотел бы я быть на месте этого копа, Нестора Камачо.

:::::: Иммиграционная полиция…:::::: Эд слушает Стэна, но одновременно…:::::: Ну… провалиться мне… йелец… Интересно, работал он там на «Дейли ньюс»?:::::: имея в виду студенческую газету «Йель дейли ньюс», с которой Эд сам сотрудничал. Бац! – и он переносится на угол Бродвея и Йорк-стрит в Нью-Хейвене и видит перед собой кампус… удивительные готические каменные колонны, витражные створчатые окна, тяжелые сланцевые крыши, арки и горгульи, священную башню Мемориальной библиотеки Стерлинга.

:::::: Что там Стэн секунду назад говорил про парнишку и про иммиграционную полицию? А-а, да… паренек кого-то знает в этой системе.::::::

– Стэн, пусть он придет ко мне прямо сейчас.

– Джона имеете в виду?

– Его. Хочу точно знать, что он планирует.

Стэн жмет плечами.

– Ну ладно. Только должен вас предупредить: он может заговорить про другое: у него есть идея, с которой он мне всю плешь проел, история с Сергеем Королевым и новым музеем.

Скоро в дверях кабинета появляется молодой человек и нерешительно замирает на пороге. Эд удивлен его немалым ростом: шесть футов и верная пара дюймов. А еще он удивительно хорош собой… в нем такая мягкая красота взрослеющего мужчины. В остальном он вполне отвечает описанию Стэна. Детское лицо, именно что, и шапка светлых соломенных волос.

– Входите, – говорит Эд, широко улыбаясь и знаком приглашая Джона Смита к столу.

– Да, сэр, – подает голос чопорный Джон Смит.

Он покраснел! Никаких сомнений! Его нежное, бледное, абсолютно гладкое лицо стало почти пунцовым.

Джон Смит смотрит на редактора новостей Стэна, и на лице его написано: «Зачем?»

– Полагаю, мистер Топпинг хотел бы узнать, что у нас есть по решению береговой охраны, – поясняет Стэн.

Вновь густая волна краски.

– Да, сэр.

«Да» он произносит в сторону Стэна, а «сэр» – в сторону Эда Топпинга.

– Берите стул и садитесь, – говорит Эд, махнув в сторону кресла.

И вновь ободряет парнишку широкой главноредакторской улыбкой.

Джон Смит пододвигает кресло и садится, поставив обе подошвы на пол и выпрямившись так, что его спина нигде не соприкасается со спинкой. Он без галстука, но на нем рубашка с воротником, строгая белая рубашка. В наши дни это, наверное, лучшее, на что можно надеяться: рубашка с воротником. Но мало того, на Джоне Смите синий блейзер – льняной, что ли? – кофейно-зеленые брюки с отглаженными стрелками (такое не каждый день увидишь в этой конторе) и начищенные темно-шоколадные мокасины. А большинство мужчин в «Геральд», судя по всему, просто не знают, что такое крем для обуви.