Том Вулф - Голос крови

:::::: Нет:::::: На этот раз Шеф никак не обозначил свое непонимание. Он остро ощущал, как выглядит в глазах кубинской компании. Как в яму провалился. Он заставляет себя привстать, насколько позволяет провисшее сиденье, и медленно расправляет плечи в попытке показать мулатам свою широкую грудную клетку. Попытка выходит довольно неуверенная. Долго еще ты будешь позволять мэру так с собой обращаться? Тут надо или окончательно расписаться в том, что ты не мужчина, или встать, подойти к нему и, ухватив за волосы одной рукой, выдернуть со стула, а другой надавать пощечин по морде – шлеп, шлеп, шлеп, – пока смуглая кожа не станет красной, как сырое мясо, и не потекут слезы, потому что его публично унизил мужчина с большой буквы…:::::: ну да, Супермен, помалкивающий в тряпочку::::::

– И как же мы уберем эту парочку, Камачо и сержанта Эрнандеса, с глаз долой? Я поувольнял закоренелых грешников, при разных обстоятельствах, уж побольше твоего, Сай, и, скажу тебе: дается это нелегко. Ты должен громко объявить: «Эти двое проявили себя расистами, а таких в нашем департаменте мы не потерпим». Вот что ты должен сделать. Паф! Паф! Болезненно, зато быстро. И разом все кончить.

Дио рубит воздух, как топором, сложенными ладонями: вот, дескать, убрали все лишнее – и дело сделано. Напоследок мэр подмигивает Шефу, словно говоря: «Вот мы все и обтяпали, ты доволен?»

Этот прищур… почти незаметный… все и решил. Победный прищур оставил слишком глубокий разрез в мужском самолюбии шефа полиции. Как же эти подпевалы, сидящие с непроницаемыми лицами, наслаждаются его унижением! Старина Дионисио – тот еще жук. Щелк-пощелк, щелк-пощелк, щелк-пощелк … в одну минуту порезал своими большими ножницами черного хвастуна на мелкие кусочки.

Прищур… самодовольные пустые кубинские лица… Шефу кажется, будто его душа улетела в астрал и оттуда взирает на огрызнувшееся тело:

– Это невозможно, мэр Крус.

Простая, с бурлящим призвуком, констатация. «Мэр Крус» – вместо привычного «Дио» или «Дионисио» – посерьезнел.

– Почему, интересно знать?

– Это подорвет моральный дух всего департамента. – Само собой, сильное преувеличение, но, сказав «а», следует говорить и «б». – Любой коп, которому приходилось «валяться в грязи» с торчками и всяким отребьем и доставать пушку, ставит себя на место Камачо и Эрнандеса. Он точно так же испытывает выброс адреналина. Он точно так же дерется за свою жизнь, поскольку никогда не знает, с кем имеет дело, а когда все заканчивается, он бывает не в себе. Он точно так же испытывает страх, перерастающий в откровенную ненависть. Здесь не бывает полутонов. Если записать на видео и прокрутить, что копы говорят этим выродкам, под конец надевая на них наручники, если, конечно, еще остаются силы что-то сказать, то у жителей Майами волосы встанут дыбом. Так уж устроена животная природа, и не стоит обманываться: в такие минуты ты превращаешься в зверя.

В комнате повисло молчание. Дерзость и ярость шефа полиции всех повергли в шок. После небольшой паузы мэр приходит в себя.

– То есть все, что эти двое наговорили про афроамериканцев, не беспокоит… самого высокопоставленного афроамериканца в нашем городе?

– Меня беспокоят слова , которые я слышу с четырех лет, – говорит Шеф. – Но мне знакомо желание убить. Я не раз бывал в шкуре Камачо и Эрнандеса. И я все знаю о гадких мыслях в наших головах, которые сидящий в нас зверь рано или поздно прорычит. Дио, послушай, это произошло в наркопритоне. В такое место без страха не входят, потому что рядом с наркотой всегда есть оружие. Этот громила попытался задушить сержанта Эрнандеса, а тот выхватил пистолет и застрелил бы гада, если бы Камачо вовремя не прыгнул тому на спину. С помощью борцовского приема Камачо измотал типа и вынудил сдаться, а сумей тот его с себя сбросить, он бы свернул ему шею. Все это осталось за рамками видео.

– Ладно, ладно, – говорит мэр. – Я тебя понял, но постарайся понять меня. У нас живет много афроамериканцев, и давно живет. Подобный инцидент может спровоцировать беспорядки. Повод всегда один – система правосудия. Я этого не допущу. Камачо и Эрнандес должны уйти, Сай… ради общественного спокойствия.

Шеф мотает головой, глядя мэру в глаза.

– Не могу, – отвечает он и повторяет: – Не могу.

Он снова начал закипать.

– Вы не оставляете мне выбора… шеф Букер. – Переход мэра на официальный тон прозвучал куда более зловеще, чем у шефа полиции, хотя бы потому, что за этим скрывались другие возможности. – Кому-то придется уйти.