Барбара Пим - Несколько зеленых листьев

Том заранее знал, что на летнюю экскурсию общества любителей истории поедут в основном пожилые и среднего возраста женщины из окрестных поселков — «исторические дамы Тома» называла их Дафна. Мэри, Дженет, Лейла, Дамарис, Эйлса, Мертл и Хестер — он знал их всех по именам, и они, несомненно, составляли костяк общества. Разумеется, будет и несколько дам из его собственного поселка: мисс Ли и мисс Гранди (которые не были для него Оливией и Флавией), жена доктора Шрабсоула Эвис и ее мать (Магдален?) и, наконец, надеялся он, Эмма Ховик, в ее роли социолога, изучающего сельскую жизнь. Две-три деревенские женщины тоже едут с ними, но не потому, что их интересует местная история, а просто чтобы проехаться в автобусе. В их числе и миссис Дайер, которая считала необходимым принимать участие в любом мероприятии, а может, и потакать ректору в его ребячьем увлечении стариной и людьми, захороненными в шерстяной одежде.

Единственным мужчиной в этой компании, не считая Тома, был Адам Принс, одетый в джинсы (более удачно купленные, чем те, которые он пожертвовал на распродажу).

— В этом году у нас столько солнца, что вашей сестре вряд ли стоило так далеко уезжать, — сказал он Тому.

— Но Дафна ездит в Грецию не только из-за солнца, — отозвался Том. — Ей просто необходимо менять обстановку.

— Да, всем нам, а особенно женщинам, время от времени не мешает это делать, — согласился Адам. Он, по-видимому, до сих пор не забыл женщин, которые работали у него в ту пору, когда он был приходским священником, ибо загадочно улыбнулся, и Том решил, что сейчас он начнет рассказывать о каком-нибудь случае из своей прежней практики. Но Адам заговорил о погоде — как, мол, им повезло, что выдался такой чудесный день.

— Надеюсь, мы отыщем тенистое местечко, чтобы попить чаю, — заметила миссис Дайер, — не то не миновать нам солнечного удара.

— В нашем умеренном климате, миссис Дайер, вряд ли такое может случиться, — заверил ее Адам.

Том не был в этом убежден, но вспомнил, что на территории Сидихед-парка, куда они направлялись, есть много деревьев, под сенью которых вполне можно расположиться на чай.

Миссис Дайер принялась рассказывать о «страшном происшествии», случившемся во время экскурсии, предпринятой ассоциацией пожилых людей («Бодрыми старцами») из соседнего поселка в такой же жаркий день. На обратном пути они заметили, что один из экскурсантов почему-то упорно молчит, не присоединяясь к общему хору.

— И знаете что? — Миссис Дайер ждала ответа.

— Он умер? — догадалась Эмма. — Или это была женщина?

— Нет, это был старый джентльмен.

— Так я и знала. Женщина как следует бы подумала, стоит ли доставлять посторонним столько хлопот смертью на экскурсии.

— О, мисс Ховик, не кажется ли вам, что вы несколько к нам несправедливы? — возразил Адам.

— Он сидел на своем месте, — продолжала свой рассказ миссис Дайер, чувствуя, что про нее вот-вот забудут, — сидел неподвижно, рот у него был открыт — они думали, что он спит.

— А он умер, — повторила Эмма.

— Они не знали, что делать — остановить автобус или нет.

— Да и где остановиться — вот в чем проблема, — подхватила Эмма. — Только и видишь объявления: «Автобусам останавливаться запрещается».

— В подобных обстоятельствах лучше всего вернуться домой, — сказал Адам. — Надеюсь, они так и поступили?

Вопрос, поставленный ребром, несколько смутил миссис Дайер, и она стала объяснять, что поскольку все это случилось в другом поселке, то откуда ей, мол, знать, как они там поступили.

— Уж петь-то они, наверное, перестали, когда увидели, что произошло, — заметил Адам. — Или, вполне возможно, история эту подробность не зафиксировала?

— Интересно, за какие промахи в описании событий будут ругать нас будущие историки? — спросил Том. — Все фиксировать невозможно. — Он припомнил, как несколько членов их общества ходили с магнитофонами по деревням в попытке запечатлеть «непосредственность» происходящих событий на месте, но результаты пока вызывали только разочарование. Им не хватало, чувствовал он, колоритности à Вуда, Обри и Хирна. Быть может, в силу роста благосостояния и потребления общества в целом мы все сейчас живем более или менее одинаково и потому однообразно. Кроме того, о нас заботятся от колыбели до могилы, — не так ли? — а в силу этого…

Автобус подкатил к весьма живописному въезду, по обе стороны которого красовались какие-то непонятные каменные звери — не то львы, морды которых были стерты временем, не то странные мифические твари. Водитель сказал что-то привратнику, и автобус медленно покатился по аллее, затененной густой листвой, но неровной и в ямах. Владелец поместья лишь недавно открыл свой дом и парк для публики.