Барбара Пим - Несколько зеленых листьев

Подойти просто к дверям и позвонить? — думала Эмма. Или лучше постучать в окно, поскольку сестра ректора стояла у окна, глядя на улицу, а мысли ее, по-видимому, были чем-то заняты? Заметила ли она ее? Видела ли она, что Эмма поднялась на крыльцо с чемоданом, полным вещей?

И тут Дафна увидела ее. Она положила «Собаку — слугу человека» обратно в коробку и пошла открыть дверь.

— А! Вы принесли вещи, — деловым гоном заметила она. — Заходите, пожалуйста.

Эмма еще ни разу не была в доме ректора, поэтому, хотя она собиралась только оставить вещи и сразу уйти, решила не упускать возможности и посмотреть, что собой представляет дом.

— Я как раз была занята разбором вещей… — Дафна ничуть не огорчилась, что ее отвлекли, и кроме того, она всегда была рада компании другой женщины, испытывая то чувство уюта, которого не способно было дать ей присутствие мужчин, по крайней мере тех мужчин, которые ее окружали: ее брата Тома и соседних священников. Возможно, столь узкий круг знакомств не позволял сделать вывод…

Две женщины — одной было за пятьдесят, другой — за тридцать — настороженно оглядывали друг друга. Они уже раза два-три встречались и даже беседовали во время прогулки, хотя Дафна чувствовала, что Эмма слишком молода и совсем не такая, как она, — вроде занимается наукой? — чтобы стать близким другом, но в это мрачное утро она искренно радовалась ее приходу.

— Всего несколько вещей, — сказала Эмма, вынимая содержимое своего чемодана. Было как-то неловко демонстрировать поношенную юбку, севшую от стирки вязаную кофту и старое белье, хотя и совершенно чистое. — Боюсь, никто не захочет этого купить, — виновато заключила она.

— Пожалуй, — согласилась Дафна. — Деревенские женщины теперь носят такие красивые вещи. На поношенные они и смотреть не хотят — это мы их покупаем. Разумеется, ничего плохого в этом нет, — добавила она, чувствуя, что должна чем-то утешить Эмму. — Теперь такой нищеты, как была когда-то, не существует.

Эмма надеялась, что они смогут поговорить о чем-нибудь другом, и мучительно подыскивала, что бы ей сказать. Она видела, что комната, в которой они находятся, хотя и была обезображена узлами вещей, предназначенных для благотворительного базара, и деревянным столом, на котором Дафна их сортировала, была по-настоящему красивой с живописной лепниной на потолке.

— Это ваша гостиная? — спросила она. — Какая чудесная комната!

— Видите ли, гостиной как таковой у нас нет, но если бы была, то, наверное, в этой комнате. Когда не удается воспользоваться Залом собраний, прихожане собираются здесь. Даже благотворительный базар можно здесь провести, — засмеялась она.

Опять про благотворительный базар.

— Какой сегодня противный день, — заметила Эмма, глядя, как с листьев на дорожку капает вода.

— Да, правда. Было так чудесно, только зацвели нарциссы, казалось, будто… Подождите — как насчет стаканчика шерри? Я знаю, у Тома где-то есть бутылка.

Это трогательное уведомление о состоянии винных запасов ректора смутило Эмму. Бутылка может оказаться не совсем полной, когда Тому понадобится вино. Но Дафна настояла, и Эмма была вынуждена признать, что шерри может значительно улучшить настроение. В последний раз она пила шерри в компании тогда, когда ее навестил Грэм Петтифер, вспомнила она, недоумевая, почему припомнила об этом сейчас при совершенно иных обстоятельствах. Больше она с ним не увидится, а от их встречи ничего памятного не осталось. Только вот стол и два стула стояли так же, и двое людей пили шерри — вот ей и пришло в голову…

— …к новому доктору, как мы до сих пор его называем, — говорила Дафна, — к Мартину Шрабсоулу, — она с удовольствием произнесла его имя, — а не к доктору Геллибранду.

— О нет, я предпочла бы доктора Геллибранда, — сказала Эмма. — А почему бы нет? По словам мамы, он очень славный. Люди обычно больше доверяют пожилым врачам. К счастью, правда, мне не приходилось болеть.

— Доктор Шрабсоул проявил ко мне такое участие, — настаивала Дафна. — Он сразу понял, в чем моя беда. По-моему, так важно иметь хорошего доктора, которому веришь. У нас доктор — самая важная персона, разве не так?

Эмма удивилась. Если не считать владельца поместья, то самой важной персоной следует считать приходского священника, а не доктора.

— Видите ли, поскольку ректор мне брат, да к тому же я старше его, то вы сами понимаете, я так считать не могу. Когда мы были детьми и играли в разные игры, у нас была присказка, которую я помню по сей день: