Николя Ванье - Белль и Себастьян

— Они не могут патрулировать весь регион днем и ночью. Сегодня вечером — сочельник, даже для них. Все будет хорошо. Мы со всем справимся, и завтра вечером вы уже будете в Швейцарии. Договорились?

Наполовину успокоившись, Целлер кивнул, но было ясно, что для уверенности он бы хотел услышать что-то более конкретное. Анжелина вскочила на ноги.

— Я скоро вернусь и принесу вкусный сюрприз и суп с ветчиной. Мы тоже будем праздновать Рождество! Последите, чтобы дети не простудились, они уже долго играют на воздухе. И скажите им про ужин.

Она схватила свой посох, помахала на прощание и ушла. Близился полдень, нужно было еще предупредить Сезара, приготовить ужин и снаряжение. Не говоря уже о булочной и заказах, которые необходимо разнести. Все должно быть как обычно. Жермен наверняка уже управился со своей частью работы и удивится, если она опоздает. В случае необходимости он должен подтвердить ее алиби. Сегодня они испекли для немцев хлеб из белой муки и булочки не с сахарином, а с медом. Булочную она закроет раньше обычного, под предлогом подготовки к праздничному вечеру. Анжелина подумала, не зайти ли к Гийому, но одернула себя: снова будет спор или даже хуже. Он попытается ее отговорить, и сомнения только ослабят ее. Нет, самое простое в такой ситуации — продолжать притворяться обиженной!

После ухода проводницы Целлеры начали собирать вещи. Ошарашенные событиями последних дней, они метались между надеждой и страхом, что все это может кончиться трагедией. До сих пор осторожность спасала им жизнь, но они уже в самом конце пути, и завтра, если захочет Господь, их ребенок будет спасен! Переход обещает быть трудным, Анжелина не стала этого скрывать, но только мысль о том, что она пойдет с ними, их и успокаивала. Слушая, как она рассказывает об экипировке и маршруте, они перестали чувствовать себя марионетками, предоставленными всем капризам судьбы. Даже когда девушка приказала им оставить в пещере все их скромные пожитки, чтобы не обременять себя в пути, это показалось им вполне разумным. Получив ответы на свои вопросы, они теперь могли все обдумывать, строить предположения и предвосхищать будущее.

Когда пришло время обедать, супруги отправились на поиски детей. Эстер и Себастьян были так заняты разговором, что не услышали, как они подошли. Жюль и Луиза остановились неподалеку. Эта картина растрогала их много больше, чем все, что они видели с начала войны. Эстер вела себя, как раньше, когда ходила в школу и дружила с другими детьми. В то мгновение они осознали, что у этого кошмара все-таки будет конец. Уже много месяцев они прятались, стараясь не замечать всех ужасов оккупации, только бы остаться в живых. Все, что они делали, имело одну цель — выжить и защитить дочь любой ценой. В один момент родители хотели отдать Эстер на воспитание в семью добрых католиков, пусть даже это и означало навсегда ее потерять. Они чувствовали себя словно загнанные звери, которым нет покоя ни днем ни ночью, им приходилось постоянно врать и прятаться. Они забыли, что это такое — жить. Даже спарывая с одежды желтую звезду, незадолго до бегства из столицы, Жюль и Луиза Целлер не ощущали себя настолько свободными, как теперь. Благодаря Анжелине к ним вернулось чувство собственного достоинства, но именно радость Себастьяна и Эстер подарила им настоящую надежду.

Это было истинное чудо! Круглое, с золотистым поджаренным верхом, пахнущее пряностями и, совсем чуть-чуть, — ванилью! У всех сразу потекли слюнки.

— Пирог!

— Никогда не видела такого красивого!

— Это чистейшей воды сумасшествие! Так мило с вашей стороны!

— Мадемуазель…

— Здесь не место для церемоний, тем более в сочельник! Зовите меня Лина. Пирог я испекла еще вчера. Кусочек отложу для нашего дедушки, а остальное мы с удовольствием съедим вместе!

— Анжелина!

Мужчина встал и галантно поклонился молодой горянке, которая в ответ расхохоталась — до того мсье Целлер показался ей похожим на светского льва, приглашающего даму на танец. Даже в теплой зимней одежде Жюль Целлер выглядел очень представительно.

Эстер попыталась привлечь внимание Себастьяна, разделить с ним свою радость, но мальчик сидел и смотрел на огонь. Пещера волшебным образом преобразилась. В честь рождения Иисуса они зажгли все свечи, которые удалось разыскать, и теперь маленькие огоньки танцевали вдоль каменных стен. Они закутались в одеяла и сели вокруг костра. Через входное отверстие виднелось небо в россыпях звезд — многие тысячи сверкающих иголочек, от вида которых начинала кружиться голова. Не хватало только елки, но Эстер подумала: можно обойтись и без нее. Достаточно уже того, что родители смеются, а ноги и руки у нее так отяжелели от усталости, будто по ним струилась не кровь, а сироп. А еще с ними был этот мальчик, Себастьян. Он знал почти все, вернее, почти все о природе и обо всем живом. Его собака умела бегать по снегу и слушалась хозяина без слов, как по волшебству. Сейчас она лежала рядом с мальчиком и грызла кость, принесенную Анжелиной специально для нее. Эстер в нетерпении наморщила нос. Она знала: начинать кушать раньше, чем остальные получат свой кусочек, невежливо, поэтому сглотнула слюну. Ее кусок пирога был просто огромным! Девочка почти забыла вкус шоколада, но запах сдобы всколыхнул в памяти довоенные воспоминания о полдниках с чаем и булочками. Это было так давно… Она украдкой посмотрела на кусок Себастьяна, вздохнула и тут заметила, что у мальчика из кармана торчит клочок бумаги. Днем она вырвала этот листок из своего дневника и написала на нем слово «АМЕРИКА» заглавными буквами, чтобы его проще было прочитать. Ее мама воскликнула: «Счастливого Рождества!». Эстер закрыла глаза, чтобы лучше ощутить вкус первого кусочка. Восхитительно!