Дэвид Николс - Мы

Правда, у меня, похоже, развился особый дар постоянно расстраивать его: он корчился и извивался у меня на руках, а я беспомощно стоял столбом и ждал, когда Конни меня освободит. В ее отсутствие мы оба были как на иголках. Превращение из младенца в малыша, начинающего ходить, не обходится без шишек и синяков, но когда ее не было, он почему-то спотыкался и падал гораздо чаще; более того, у него до сих пор остались шрамы и вмятины, на которые Конни даже сейчас периодически направляет указующий перст, обвиняя меня в его травмах. Вот это он налетел на кофейный столик, это упал с дерева, а это инцидент с потолочным вентилятором. И всегда, всегда при ее возвращении он тянул к матери руки, поскольку знал, что только там он будет в безопасности.

Любые благие намерения выходили мне боком, и даже данные мной ласкательные имена почему-то не приживались. Конни придумала прозвище Эгг [56] Эгг (egg) — в переводе с английского означает «яйцо». по ассоциации: Алби — альбумин — белок — яйцо, чудесное имя, которое, похоже, очень ему подошло. Заметив, что он по-обезьяньи цепляется за материнское бедро, я попытался ввести в обиход прозвище Мартышка, но не слишком-то преуспел, а потому через неделю-другую сдался. А затем была история с лего, история, впоследствии вошедшая в семейные предания Петерсонов как иллюстрация… я даже сам толком не знаю чего, потому что вел себя, по моим представлениям, достаточно разумно. Нет нужды говорить, что сам я был воспитан на лего, в мое время достаточно строгой и понятной игре, тем не менее хранившей в себе некую тайную мудрость; этот радостный щелчок, эта симметрия, эта мозаика мелких деталей. В данной игре в скрытом виде были начатки и математики, и техники, и дизайна, поэтому я с нетерпением ждал того дня, когда мы с Алби сядем рядышком перед чайным подносом, откроем целлофановый пакет, найдем страницу один и начнем строить!

И тут неожиданно выяснилось, что таланты Алби лежат совсем в другой плоскости. Неспособный следовать простейшим инструкциям, он радостно соединял наобум всякие разноцветные детальки, жевал их, тем самым приводя в полную негодность, залеплял пластилином, запихивал за батареи, бросал о стенку. Если я собирал лего вместо него, скажем полицейский участок или замысловатый космический корабль, он буквально за несколько минут разламывал игрушку, а затем сооружал нечто непонятное и бесформенное, которое потом швырял со спинки дивана. Наборы лего один за другим проходили сей скорбный путь, превращаясь из идеальной игрушки в обломки, годные лишь для пылесоса.

И вот однажды вечером, ведомый исключительно желанием дать своему сыну нечто постоянное и долгоиграющее, я дождался, когда они с Конни лягут спать, налил себе изрядную порцию скотча, смешал эпоксидный клей «Аралдайт» в крышечке от баночки из-под джема, разложил перед собой инструкцию и аккуратно склеил пиратский корабль, замок тролля и машину «скорой помощи». Теперь коробку дорогостоящих деталек заменили три потрясающие, рассчитанные на долгую службу игрушки. Я выставил их на кухонном столе и отправился спать в предвкушении потока похвал.

Поэтому слезы и завывания, сотрясшие дом на следующее утро, меня несколько обескуражили, поскольку отнюдь не соответствовали масштабу моих злодеяний. Послушай, пытался втолковать я Алби, теперь они будут служить тебе вечно! Теперь они не будут ломаться! Но он не хочет, чтобы они служили ему вечно, сказала мне Конни, успокаивая зареванного Алби, он хочет их ломать, вот в чем штука! В этом и кроется суть креативности! То, что разрушение может быть креативным, было из разряда идей, изрекаемых исключительно художниками, но я спустил все на тормозах и отправился в лабораторию, мрачный и расстроенный, поскольку лего навсегда утратило для нас свою привлекательность. Спорные объекты прикладного искусства были убраны на верхнюю полку буфета, а спустя годы история эта материализовалась как анекдот за обедом, свидетельствуя… о чем именно? О недостатке у меня воображения, недостатке креативности, полагаю. Недостатке чувства юмора. О да, они это запомнили.

Так или иначе, анекдотичная история с лего всегда вызывала взрывы смеха, но я, как отец, научился быть толстокожим и спокойно переносить шуточки в свой адрес. Вот над моим отцом никто и никогда не посмел бы подтрунивать, значит это уже какой-то прогресс или вроде того.

Я определенно произвел впечатление на мальчугана из поезда на Сиену, поэтому ко времени прибытия в пункт моего назначения мы уже успели подружиться и радостно кивали друг другу, все кивали и кивали. Я был благодарен ему за предложенную конфету, а если честно, то слопал бы весь пакет, ведь бог его знает, когда я смогу снова поесть. Но мы уже подъезжали к Сиене. Ciao, ciao! Скажи «до свидания» этому милому чуднóму дяденьке. Я пожал липкую детскую ладошку и вышел в удушающий зной тосканского полдня.