Мария Соловьева - Иллирия

Набравшись смелости, я изо всех сил вытянула шею и заставила себя посмотреть на пару, занятую весьма приятным делом на роскошном диване, явно предназначавшемся не для столь приземленных целей. Несмотря на скудное освещение, я вскоре убедилась - мужчиной был Вико Брана. Когда длинные пышные волосы женщины, спускавшейся все ниже, перестали скрывать его лицо, я хорошо разглядела знакомые черты, сейчас, впрочем, искаженные ощущениями, что будят в мужчине умелые женские ласки. От досады я даже скривилась - вряд ли Вико намеревался в скором времени освободиться, а времени у меня имелось не так уж много, и вряд ли его следовало потратить на подглядывания за чужими любовными забавами.

Подбодрив себя этой мыслью, подкрепленной страхом перед гостями Мальтерана, в любую минуту способными утащить меня в темный угол сообразно своим пожеланиям, я тихонько юркнула в комнату, закрыла за собой дверь и окликнула Вико, сгорая от неловкости:

- Господин Брана!

Тот на мгновение оторвался от женщины и со словами: "Да ты совсем ополоумел, дурак?!" метнул в меня полупустую бутылку вина. К этому довольно мягкому обращению Вико присовокупил несколько более грубых высказываний, а я, едва успев отклониться от просвистевшей мимо моего уха бутылки, торопливо и жалобно произнесла:

- Господин Брана, это я, Годэ. Простите, но у меня совсем нет времени, и я вынуждена была...

Одновременно с этим я стащила с головы берет, чтобы Вико быстрее сообразил, о чем я говорю и признал бы во мне вконец лишившуюся рассудка дочь Эттани. Все это в совокупности произвело на Вико сильнейшее воздействие - он в мановение ока освободился от жадных женских объятий, вытолкал из комнаты недовольную шлюху, привел свой внешний вид в мало-мальски пристойное состояние и замер в напряженной позе, впившись в меня шальным взглядом.

- Господин Брана... Вико... - я умоляюще сложила руки, - выслушайте меня, прошу. Я... я пришла сюда, чтобы предупредить: вам грозит серьезная опасность. Вас попытаются убить завтра во время церемонии в храме. Ремо Альмасио сговорился с несколькими господами, и как только он подаст знак - вас заколют у алтаря. О дальнейшем развитии событий я ничего толком не знаю, но ваша смерть будет первым шагом ко власти, о которой мечтает Ремо...

- Не верю ни глазам своим, ни ушам, - протянул Вико настолько самодовольным голосом, что сразу становилось ясно - из моей речи он понял вовсе не то, что я собиралась сообщить ему ценой стольких усилий. Я вспомнила, как страшно мне было каждую секунду после того, как я перебралась с подоконника на ветви дерева, и невольно шмыгнула носом. Разве знала я раньше, каково это - идти в одиночку ночью по городским улицам, чувствуя, что от волнения не сможешь даже пискнуть, не то что - позвать на помощь?.. Разве видела хоть что-то подобное мальтеранскому пиршеству?.. Все это время я была беззащитна и беспомощна, точно новорожденный котенок, и только счастливая случайность позволила мне добраться до Вико, не став жертвой чьей-то пьяной прихоти. Возможно, мужчине, каждую ночь отправлявшемуся на поиски приключений, мой поступок мог показаться мелочью, но я-то знала, что женщина, пришедшая одна ночью в Мальтеран, скорее всего, губит и свою честь, и свою жизнь.

И что же - этот самовлюбленный болван вместо того, чтобы поблагодарить меня за помощь, произнес следующее:

- А ведь я говорил вам, госпожа Годэ, что вы придете ко мне рано или поздно. Но, признаюсь, и подумать не мог, при каких обстоятельствах. Итак, вы единым махом предаете и своего отца, и жениха. И все это ради меня, всего пару недель назад пережившего ваш суровый отказ. Слышал я когда-то поговорку про берег реки, с которого при известном терпении можно увидеть проплывающий мимо труп врага - она лжива напрочь. Чем раньше избавишься от врага, тем меньше шансов, что он дотянется до твоего горла первым. Но вот с женщинами эта тактика, похоже, работает куда лучше. Вы здесь, да еще преисполнены желания меня спасти... В этом нелепейшем наряде - право слово, я давно уж не видел ничего столь удивительного!

Я одарила его ненавидящим взглядом, но не преуспела - Вико продолжал потешаться:

- Из вас получился отменно слащавый юнец, дорогая Годэ. Правда, стоило вам только снять берет, как очарование развратности, исходящее от вашего нежного личика, поблекло. Это все ваши проклятые косы, не заплетайте их так старательно! Распущенные волосы вам более к лицу... - тут он, развязно улыбаясь, протянул руку к моим косам, а я, признаться, разъярилась до такой степени, что изменила своей обычной сдержанности чувств.