Мария Соловьева - Иллирия

- Дались вам всем мои косы! - взвопила я, не помня себя от злости, и оттолкнула его руку. - Оставьте их в покое! Что господин Ремо, что вы наперебой указываете, как мне должно выглядеть, чтобы услаждать ваш взор! Точно я создана лишь для того, чтобы угождать вашим вкусам! Да, я и так всего лишь женщина, жизнью и честью которой вы можете распорядиться, как вам вздумается - то изорвете на мне платье, то сжалитесь, то бросите подачку в виде задушевных разговоров, то потребуете за них расплатиться... И даже сейчас вы тешите свое самолюбие, ища в моем поступке мотивы, позволяющие вам обращаться со мной, как с дешевкой!..

Глаза Вико вспыхнули, он притянул меня к себе, так что наши лица почти соприкасались, и спросил тихим звенящим голосом:

- То есть, вы решили заняться спасением моей жизни безо всякой причины? Из доброты душевной? Вы мне, должно быть, не поверите, но мне случалось бывать в постели не только со шлюхами, но и с женщинами из весьма порядочных семейств. Так вот, ни одна из них, несмотря на весьма пылкие признания, которыми мы обменивались, не решилась прийти в Мальтеран среди ночи, сбежав из дому. А вы сейчас здесь, да еще и выдаете мне замысел своего жениха, милая Годэ. Так может не стоит изображать святую невинность и набивать себе цену?

- Вико, вы остолоп, каких свет не видывал, - злобно прошипела я в ответ. - Неужто вам не пришло в голову, что я пытаюсь спасти свою жизнь от Ремо, а вовсе не пробираюсь к вашей постели? Всего несколько часов назад я наблюдала своими собственными глазами за тем, как Гако Эттани продает меня господину Ремо Альмасио, в придачу к Флорэн, и обещает не вмешиваться, что бы господин Ремо с нами не сотворил.

- Ах, вот как! - процедил сквозь зубы Вико.

- Именно так, - огрызнулась я. - А вы, я вижу, снова недовольны. Охотно уличаете меня в низости, а стоит мне поступить честь по чести - злитесь, что я не столь подла, как вам казалось. Не отрицайте, что вас неприятно удивила моя внезапная помолвка на свадьбе сестры - ведь вам хотелось, чтобы я оказалась не столь уж благородна по отношению к ней, не так ли? Спасая свою жизнь, я решаюсь на другой недостойный поступок - и вновь заслуживаю лишь оскорбления из ваших уст всего лишь потому, что пытаюсь не пасть еще ниже.

Вико глубоко вздохнул и закрыл глаза, видимо, пытаясь взять себя в руки.

- Годэ, - наконец произнес он, пристально глядя на меня. - Я, Вико Брана, прошу у вас прощения за свою грубость. Мне тяжело даются разговоры с вами, каюсь. Скажите одно: вы пришли сюда лишь потому, что ненавидите Ремо?

Конечно, мне следовало соврать, и ответить на его вопрос утвердительно. Ведь если бы я призналась, что меня волнует его судьба, Вико бы уверился в том, что я извожу его глупым жеманством, не желая поступиться сразу из пустого женского тщеславия. Но я не могла обмануть его, ведь и впрямь испытывала странную привязанность к этому человеку. То была хитрая ловушка, состоящая из сложного переплетения моих же собственных чувств, и я не знала, как из нее выбраться.

- Вы сделали все, Вико, чтобы я не смогла признаться в каких-либо теплых чувствах к вам, - промолвила я, сделав над собой усилие. - Помните, вы спрашивали, что такого было в моем покойном муже, чего я не могу найти в других мужчинах? Так вот, весь секрет заключался в том, что вверившись ему, я не чувствовала себя униженной или проигравшей. В вашей же игре есть только охотник и добыча. Стоит жертве замедлить бег, как она становится трофеем, которым охотник хвастается перед друзьями да множит свою гордость. Для меня любовь - это союз равных, для вас - свидетельство слабости женщины перед мужчиной. Даже сейчас, когда я пришла к вам как друг, вы сразу же унизили меня, начав искать игривое притворство в моих словах. Что следовало мне сделать, по вашему мнению - отдаться вам на диване, который еще хранит тепло тела другой женщины?.. Как я могу сблизиться с вами - человеком, чья репутация чернее, чем эта ночь за окном? Вы никогда не дадите мне того, что я ищу, Вико, оттого я никогда не отвечу вам "да". Лишь еще раз повторю - вы в опасности, постарайтесь сохранить свою жизнь, и тем самым помочь мне.

Вико выслушал меня молча, лица его я не видела, ведь каждое слово давалось мне с таким трудом, что я предпочла не подымать на него глаз. Затем я почувствовала, как ослабела его хватка, и смогла освободить руки. Так же молча он отступил от меня на несколько шагов и отвернулся, о чем-то задумавшись.

Я, неловко вернув берет на голову, переступила с ноги на ногу и неуверенно произнесла: