Эрик-Эмманюэль Шмитт - Другая судьба

Йозеф умер, и Мириам, отупев от горя и снотворных доктора Вейцмана, бежала в сон.

Сара и Адольф кончили одновременно. Они откатились друг от друга по зеленому сукну, пахнувшему плесенью.

– Не покидай меня, Сара, это все, о чем я тебя прошу: не покидай меня.

Через неделю сестра Люси уехала в Иерусалим, увозя в своем багаже урну. Она обещала Саре развеять прах ее отца на земле его мечты и его корней.

Газеты всего мира огромными тиражами публикуют страшные фотографии из Освенцима, Дахау, Бухенвальда. Общественное мнение вскипает. Около шести миллионов евреев погибли в лагерях смерти.

Возмущение холокостом таково, что всякая антиеврейская политика становится неприемлемой. Организация Объединенных Наций, созданная для обеспечения мира на планете, прислушивается к требованиям сионистов и ратует за раздел Палестины.

14 мая 1948 года провозглашено рождение Израиля, нового еврейского государства.

Шампанское. Возгласы. Вспышки. Ура. Тосты. Танцы. Речи. Слезы. Ура. Песни.

Праздновали сразу два бракосочетания. Близнецы непременно хотели сыграть свои свадьбы в один день. Рембрандт женился на коллеге-физичке, с которой познакомился в Берлинском университете. Софи выходила замуж за американца, работавшего ассистентом режиссера на студии «Бабельсберг».

– Жизнь становится все более мирной.

Нойманн произнес это без всякого выражения, глядя на высокий свадебный торт, похожий на все торты, которые делают все кондитеры для всех свадеб во всей Германии.

Адольф улыбнулся другу:

– Тем лучше.

Нойманн мог бы стать красивым стариком, но что-то в нем надломилось. Он приехал из России и больше не собирался туда возвращаться. В начале шестидесятых коммунистический режим рухнул, не выдержав недовольства народа, доведенного до крайности нуждой и отсутствием свобод. Конечно, порядок – пусть даже диктаторский – сменился хаосом, однако поражение большевиков было очевидно. Нойманн, став политиком не у дел, был выброшен в обычную жизнь, как парусник без парусов.

– Тем лучше, – повторил Адольф. – Да здравствует обычное!

– Ох, прошу тебя. Только не пытайся убедить меня, что ты обычный человек, Адольф Г.! – возмутился Нойманн.

– Нет. Но я сделал выбор в пользу обычного.

Нойманн пожал плечами. Исцелившись идеологически, он перестал находить удовольствие в спорах.

– На что ты теперь будешь жить? – спросил Адольф.

– Буду получать пенсию как член партии. Немецкая компартия продолжает существовать; она будет очень полезна нашей перманентно правой Германии.

– О, не преувеличивай. У нас теперь настоящая демократия.

– Да, но этой демократией руководят правые партии с правыми тенденциями. Германия никогда не будет другой, бедный мой Адольф.

– Никогда не говори «никогда», – только и ответил Адольф.

Рембрандт и его жена подошли чокнуться с ними. Когда они удалились, взгляд Нойманна задержался на округлых бедрах новобрачной.

– Она недурна, эта физичка, – пробормотал он. – Ты не находишь, что это возбуждает – заниматься любовью с женщиной, обладающей тем же интеллектуальным уровнем, что и ты?

– Я думаю, такое случалось со многими мужчинами, а они об этом даже не подозревали.

– Кстати, знаешь, что они мне сказали, твой Рембрандт и его ученая кобылка? Что их исследования с Бором и Гейзенбергом успешно продвигаются и атомная бомба, способная уничтожить жизнь на десятках километров, скоро будет создана. Они бы уже закончили работу, если бы получали больше финансирования от государства.

– Я понял! Им нужна хорошая война, чтобы дать толчок?

– Именно. Мир, в котором мы живем после короткой войны с Польшей, не благоприятствует разработкам нового оружия. Все ученые надеются на конфликт…

– А я надеюсь, что умру прежде, чем это случится, – вздохнул Адольф.

Холодная война. Несмотря на понесенные во время войны потери, как гражданские, так и военные, СССР выходит на уровень мировой державы и противостоит США, претендуя на тотальное руководство Восточным блоком. Китай становится коммунистическим, а многие страны Центральной Европы превращаются в большевистские сателлиты.

Отныне Соединенные Штаты борются с коммунизмом во всем мире и поддерживают авторитарные режимы.

Германия разделена на две части, Западная идет по пути капиталистических демократий, Восточная следует в фарватере коммунистических демократий. Бывшая столица, Берлин, тоже разделена, обнесена колючей проволокой и милитаризована. После гитлеровской эпохи немецкое самосознание мечется между стыдом и смятением, расширяя кровоточащую рану.