Маркус Зусак - Подпёсок

Вот!

Оно как.

Она ранена, это точно: я вижу кровь, она капает из ее сердца. Медленно. По-настоящему.

Я поднимаю глаза. Тот держит зажженную спичку, и я вижу его лицо. Глаза, губы, гримаса – это мои глаза, губы и гримаса.

– Ты же слово давал, – говорю я ему, а затем визжу, стараясь проснуться. Мне надо проснуться и знать, что я никогда не сделаю ей больно.

В субботу мы с отцом, как всегда, отправились на работу к Конлонам.

Пожалуй, не буду вас томить (даже если вам до сих пор не все равно), а с порога сообщу, что в этот раз она была дома – и ослепительна, как всегда.

Я все ковырялся под домом, и тут она возьми и появись.

– Привет, на прошлой неделе тебя не хватало, – сказал я ей и тут же мысленно себя обругал: фраза вышла такой двусмысленной. Ну, то есть «не хватало» то ли в смысле не было дома (что я и имел в виду), то ли «Я скучал и страдал, что тебя не было, глупая сучка!»? Я не мог точно сказать, какой из сигналов я послал. В общем, оставалось только надеяться, она подумает, будто я просто говорю, что мы не виделись. В такой ситуации нельзя слишком показывать страдание, даже если собственное сердце выжигает тебя изнутри.

Она сказала:

– Ну…

Боже мой, она сказала это тем самым голосом, который и делал ее настоящей.

– Я нарочно ушла.

Что еще за чертовщина?

– Что? – осмелился я спросить.

– Что слышал. – Она заулыбалась. – Я ушла…

– Из-за меня?

Она кивнула.

Это плохо или хорошо?

По голосу, дело плохо. Хуже некуда.

Но в то же время и хорошо, в каком-то болезненном, извращенном смысле. Дразнила она меня?

Нет.

– Не хотела оставаться дома, потому что, – она сглотнула, – боялась выставить себя дурой – как в тот раз.

– В тот раз? – переспросил я, растерявшись. Разве не я в тот раз сморозил глупость? Конечно, это я выдал «Мне нравится здесь работать». Я вспомнил и поморщился.

Под домом мы оба стояли, пригнувшись, деревянные брусья нависали сверху, предупреждая, что, если забудешься, набьешь приличную шишку. Я помнил, что выпрямляться нельзя.

– Но ты хоть что-то сказал, – не сдавалась она.

Внезапно меня прорвало.

Я сказал:

– Я бы тебя не обидел. В лепешку бы расшибся, старался. Даю слово.

– Что, прости? – Она немного отступила. – Ты это о чем?

– Ну, я в смысле, если… Хорошо выходные-то прошли тогда?

Ерунду. Болтай ерунду.

– Ага. – Она кивнула и осталась стоять, где стояла. – У подруги была. – И тут у нее выскочило: – Потом пошли к одному парню, Дейлу.

Дейл.

Почему это имя прозвучало так знакомо?

Ой, нет.

Вот это отлично.

– К Дейлу Перри?

Дейл Перри.

Друган Грега.

Как положено.

Вот такой герой.

Было видно, что он ей вовсю нравится.

Больше, чем я.

Он был из победителей.

И нравился людям.

Грегу вот.

Хотя в беде тот пришел ко мне.

– Ага, Дейл Перри. – Она с улыбкой кивнула и подтвердила мои худшие страхи. – Ты его знаешь, что ли?

– Знаю.

Тут до меня дошло, что эта Ребекка Конлон вполне могла быть среди тех девчонок в компании на стадионе Ламсден, в тот день, будто десятки лет назад. Я вспомнил, что там были девочки вроде нее. С такими же настоящими волосами. С такими же настоящими ногами. С такими же… Все сходилось. Ребекка Конлон была здешняя, и красивая, и настоящая.

Дейл Перри.

Я едва не рассказал, как этот Дейл с год назад чуть не сжег мне ухо, но взял себя в руки. Не хотел, чтобы она решила, будто я из тех по-черному ревнивых ребят, которые ненавидят всякого, кто лучше них, – а я, вообще-то, был парнем именно такого типа.

– Моей подруге кажется, я ему нравлюсь, но я не уверена…

Она говорила что-то еще, но я не мог заставить себя слушать. Ну не мог, и все. Какого черта она вообще мне все это сообщает? Не потому ли, что я всего лишь сын сантехника и хожу в старую государственную школу, а она-то, не иначе, в школу Святого такого-то или типа того? Или потому, что я такой безобидный парнишка и не могу укусить?

Что ж, я был к этому близок.

Я готов был оборвать ее: «Ну и проваливай со своим Дейлом Перри», – но стерпел. Я слишком любил ее и ни за что не огорчил бы, как бы ни был огорчен сам.

Вместо этого я спросил, знает ли она Грега.

– Грег Файнс или как-то так?

– Финни.

– Знаю, ага. А ты его откуда знаешь?

И вдруг почему-то у меня навернулись такие слезищи.

– А, – ответил я, – мы раньше дружили. – И отвернулся, чтобы взяться за работу и спрятать глаза.

– Он был твой друг?