Андрей Меркин - Записки «лесника»

После отдыха в Подмосковье вернулся в Берлин.

Что дальше стало с Патлатым и жив ли он теперь – не знаю.

Следы Геры затерялись в лихих бандитских девяностых.

В 1994 году войска из Германии вывели, и мы остались без работы. Но ненадолго.

Стецько начал ездить на «поволжских немцев». В то время они тысячами приезжали на историческую Родину и первое время жили в общежитиях.

Работа была похожа на торговлю в армии, только вместо «шмидео» и «шняги» Степан возил им ковры, видеокассеты с советскими фильмами, гречку, сгущёнку, сухую горчицу, хозяйственное мыло и многое другое, чего не было в Германии.

Особой популярностью пользовались аудиодиски с записями песен Шуфутинского, Тани Овсиенко, Любы Успенской, Розенбаума и Алёны Апиной.

Работал он уже без меня и довольно успешно.

К тому времени многие бывшие «лесники» набили денег и понаоткрывали магазины и магазинчики в центре города, около вокзала «Зоологический сад».

На улице имени философа Канта.

Конкуренцию составляли турки, которые открыли такие же точно магазины на несколько лет раньше. Они уже «набили» клиентуру и получали почти всё напрямую из Азии.

Основной товар, который продавался – это вся та же «шняга» и газовые пистолеты с патронами.

Также появились и другие «темы».

Фотоаппараты «Поляроид» и кастрюли.

Кастрюли из блестящего металла, со стеклянными или железными крышками.

Упакованы они в красивые картоны, в углу стояла фантастическая цена в немецких марках.

Почти весь товар делался в Китае, на Тайване, в Гонконге.

Также большим спросом пользовались «ключи». Большой пластиковый чемодан с набором автомобильных отвёрток, насадок, ключей и прочих приспособлений.

На вид красиво и практично, а практически – одноразовое говно, до первого серьёзного ремонта машины.

Все «ключи» гнулись в руках, как пластилин.

Но цена на товар была настолько дешёвая, что оптовики скупали всё – и в больших количествах.

Основной контингент покупателей – поляки и прибалты.

Дальше это уходило на огромные рынки Польши и стран Балтии, оттуда благополучно в Россию и на Украину – к конечным покупателям.

Газовые пистолеты, патроны, «Поляроиды» – делались в Германии, поэтому стоили дороже, и приобрести всё это для магазинов в больших количествах было довольно проблематично.

Тут и проявились мои недюжинные способности и скрытые таланты.

К некоторым моделям газовых пистолетов подходили патроны с мелкой дробью.

Дробовые патроны выпускались во времена ГДР и сейчас гнили на складах оружейных фабрик.

Дело в том, что патроны с мелкой дробью были запрещены на территории Германии, а вывозить на экспорт – пожалуйста.

Обман галимый.

Как от газовых патронов, так и от патронов с мелкой дробью толк был одинаковый.

Ноль целых, хуй десятых.

Но покупателей из Польши и Литвы это мало интересовало. Пока народ в России в этом разобрался, прошло несколько лет.

Выручила советская смекалка, полученная в комбинате по ремонту квартир и в кооперативе у Войченко.

Немецкий язык знал уже неплохо и, сделав нужные бумаги, поехал прямо на фабрику в район Дрездена.

Директор оружейной фабрики оказался не простым челом, во времена ГДР учился в Москве и хорошо говорил по-русски.

Он не очень-то поверил бумагам «на экспорт», но несколько банкнот достоинством в тысячу марок сделали его сговорчивее.

После загрузки коробок в машину директор пожелал нам:

– Счастливого пути в Москву!

– Прошу меня не забывать!

– Я бы тоже просил «не забывать!» – шурши у меня в карманах каждый день по три «косаря» марок.

Продать патроны в «русские» магазины было делом нехитрым, и жить после этого стало намного радостнее и веселей.

Один из самых успешных магазинов «держал» Геша Модус. Геша приехал из Днепропетровска в одно время со мной, но за счёт удивительной работоспособности и «мёртвой» хватки уже твёрдо стоял на ногах.

Основная жизненная философия Геши укладывалась в нехитрую фразу:

– Деньги давать и в жопу целовать никогда не поздно.

Модус продавал всё – кастрюли, «Поляроиды», «шнягу». И, как настоящая капиталистическая акула, не мог пройти мимо патронной и пистолетной «темы».

Геша был «с лицом добрячка». Он всё время сладенько улыбался и говорил в полголоса.

Частенько выйдя на ступеньки своего магазина Модус складывал ручки на животе и одобрительно смотрел в сторону снующих туда-сюда поляков и прибалтов.