Андрей Меркин - Записки «лесника»

Настало время отказываться от гражданства СССР.

Удовольствие оказалось не из дешёвых. Отстояв огромную очередь, сдал в доход государства почти «косарь» и получил квитанцию.

С этой квитанцией отправился в ОВИР, где мне вручили зелёную бумажку под названием «полувиза».

В обмен на общегражданский паспорт, который пришлось сдать.

Теперь в эту зелёную бумажку требовалось получить транзитную венгерскую и въездную израильскую визы.

В Голландском посольстве – там находился израильский консулат, стояли огромные очереди.

Надо было отмечаться в каких-то списках и ходить на переклички, чтобы получить заветный номерок, который давал право на приём к консулу.

Но мир не без добрых людей. Возле очереди крутились сомнительного вида личности.

За некоторую сумму в рублях они готовы были решить все ваши проблемы.

Недолго думая, отдал личностям деньги, а взамен получил номерок «на завтра».

Приближался день отлёта из Шереметьева.

Сборы в дорогу были недолгими, и вот обменяв по курсу разрешённые сто пятьдесят долларов, я выдвигаюсь в сторону государственной границы.

Пограничник с добрым лицом Цербера буравит меня глазами – печать в «полувизу», и самолёт берёт курс на Будапешт.

Так я покинул Родину и начался путь эмиграции. Впереди было недолгое пребывание в Израиле, стремительный марш-бросок в Берлин.

Я смотрел в окно иллюминатора, Москва наклонилась на бок и сделала мне ручкой.

Наступали новые и, возможно, лучшие времена, которые нам обещал ещё Остап Бендер.

Где-то далеко остались Сокольники, Войченко, московский “Спартак” и вся жизнь в Советском Союзе.

Автобус подогнали прямо к борту самолёта, там нас встречали автоматчики. Рядом суетился представитель «Сохнута» на пейсах и длинном лапсердаке.

Он натужно улыбался и предложил нам проехать к месту передислокации.

Замок, где мы разместились, тоже охранялся – боялись террористических актов.

Но всё-таки удалось выйти в город и пройтись по Будапешту.

Очень красиво, июнь месяц – тепло и солнечно.

Множество людей прогуливалось по центру, и никому их них не было дела до меня.

Всё это было очень тревожно и хотелось поскорее сесть в израильский самолёт и оказаться в Тель-Авиве.

Через плечо весела небольшая сумка, набитая икрой и сигарами. Всё добро удалось пронести через таможню в «Шереметьево».

Пока таможенник досматривал чемодан, Войченко ногой пропихнул сумку мимо него и стойки с досмотром.

Сумка сиротливо застряла на полупозиции зала, но я быстренько догнал её и бережно взял на руки.

Увидел витрину рыбного магазина, и, отбросив сомнения, открыл дверь.

Навстречу вышел хозяин, лицо его показалось знакомым.

На ломаном английском пытался что-то спросить, но тот вдруг на русском выпалил:

– Андрюшка!!!

Оказалось, что это бывший секретарь райкома того района Будапешта, где я лихо отплясывал чардаш с Марженкой Каня.

После бархатной Венгерской революции он забросил коммунизм и пролетарский интернационализм и пошёл работать в частный сектор.

Обеспечивать венгерский народ, и не только его, икоркой и прочими морскими деликатесами.

Встреча оказалась настолько радостной и неожиданной, что бывший отнюдь не сентиментальный коммунист чуть не прослезился.

– Вот что чардаш животворящий делает, – подумал я – и сгрузил ему на стол почти два десятка банок отборной белужьей чёрной икры в стекле.

Цену бывший секретарь дал отличную, да ещё вместо форинтов – в американских долларах.

Для полноты картины он также купил все кубинские сигары.

Деревянные коробки с табачными изделиями плавно перешли из рук эмигранта в руки братского – или уже нет? – венгерского народа.

На посошок мы выпили ещё по соточке и я вернулся в замок с автоматчиками.

Пейсатый «сохнутовец» радостно сообщил:

– Таки завтра утром мы вылетаем на историческую Родину!

Баксы хрустели, я храпел – Земля обетованная была всё ближе и ближе.

В аэропорту Бен Гуриона опять автоматчики. Да что же это такое! Проходим в зал ожидания, и начинается процедура оформления гражданства.

Причём по израильским законам это происходит прямо в здании аэровокзала.

Напротив меня сидит дядя с непроницаемым лицом. Говорит по-русски.

На лбу так и написано – «Моссад».

Беседа идёт долго – вопросов масса.