Андрей Меркин - Записки «лесника»

Я читал «Записки лесника» в рукописи и не мог оторваться. Словно кто-то перенес меня в ту мою жизнь, но меня сегодняшнего, уже накопившего какой-то личный опыт, уже по-взрослому смотрящего на жизнь.

Мы все – люди пишущие. Чем дальше – тем больше. Рассказом о своей жизни вряд ли кого-то можно удивить. Андрей тоже не удивил – он наверняка и не ставил такой задачи.

Он, сам того не представляя, создал машину времени. Которая унесла меня навстречу своей памяти. Я думал, что многое помню и многое забыл. Оказалось, я могу многое вспомнить – через почти что три десятка лет.

Уверен, с вами произойдет тоже самое. Так что спасибо Андрею.

Читайте – не пожалеете.

Это ведь и про вас тоже.

Илья Казаков, пресс-атташе сборной России по футболу, комментатор телеканалов ВГТРК «Россия-2» и «Спорт-1»

После написания первой книги «Просто wasy и Спартак» прошло несколько лет.

И по правде говоря, я уже даже и не думал, что когда-нибудь вновь возьмусь за перо.

Но, как известно, человек предполагает, а Бог располагает.

Мои хорошие товарищи и друзья буквально уговорили меня написать этот роман.

Роман не о футболе и „Спартаке“, но, видно, такая у меня судьба, что без них никуда. Поэтому некоторые главы посвящены игре миллионов и плотно переплетаются с судьбой автора, и не только его одного.

Книга написана по памяти, без использования справочных материалов или других литературных источников.

Всё это – весёлое глумление над действительностью, от первого и до последнего слова.

А вам, дорогие друзья, судить – насколько этот труд удался и удался ли вообще.

Осенью 1964-го года я пошёл в первый класс. Много-много цветов, добрая старушка учительница с проседью в волосах.

На ней зелёная кофточка на пуговицах.

Выступает директор школы. Директриса уже депутат райсовета, холёная дама с бюстом мадам Грицацуевой.

Мне она кажется верховной властью и вершителем наших маленьких детских судеб.

Одноклассники с мамами и одноклассницы с огромными бантами белого цвета.

Банты вплетены прямо в пышные каштановые кудри.

Воздух дрожит от торжественности и партийных славословий.

В этой школе я проучился ровно десять лет.

Серое здание эпохи развитого социализма с огромными лестничными пролётами.

Первая любовь, первая подтёртая «пара» в дневнике, первая запись:

«Завтра в школу с родителями».

Начинали писать перьевыми ручками, их макали прямо в чернильницу.

Чернильница в парте – зелёного цвета, под цвет одежды классной руководительницы.

Высунув язык от напряжения, делаю наклон пером в нужную сторону, но буквы пляшут, как в безумном рок-н-ролле.

Зато читаю уже бегло, по крайней мере огромные матерные слова, вырезанные на парте перочинным ножиком моими предшественниками.

«Кто тут сидит, того люблю, кладите в парту по рублю».

И слово из трёх букв. Без него никуда.

В школу меня привели папа и мама, как и любого маленького человечка-первоклассника.

Мама была коренная москвичка, женщина строгая и правильная.

Именно от неё я получил первые в жизни уроки приличного поведения и хорошего тона.

Папа – человек более мягкий, он и сейчас живёт со мной в Берлине, ему уже 92 года.

Родился он в Рыбинске, а в Москву перебрался в начале тридцатых годов совсем ещё не оперившимся юнцом.

Я был ещё школьником начальных классов, когда папа поведал мне интересную и поучительную историю, которая запала в память.

Середина двадцатых годов, расцвет НЭПа.

Мой дедушка, а он умер ещё до войны, работал портным и шил брюки – или штаны, про которые позже Ильф и Петров скажут, что их нет.

Папина сестра перманентно ездила в Москву за тканью, а остальные члены семьи продавали дедушкину продукцию на базаре.

И вот лютой зимой 1924 года, аккурат в конце января, тётя едет в Москву за очередной порцией ткани.

Её встречают у поезда, папа тоже тут, как самый маленький и почётный член семьи.

– А где же ткань? – спрашивают все.

– Ткани нет, – виновато говорит тётушка, понурив голову.

– Как нет? – Ведь столько заказов на штаны!

– В Москве всё закрыто. Какой-то Ленин умер…

Немая сцена – в Рыбинске простые люди понятия не имели, кто такой вождь мирового пролетариата.

А директриса нашей школы уже во втором классе нацепила мне на серый мышиный пиджак, цвета крысы Шушеры, маленький октябрятский значок с анфасом вождя мирового пролетариата.