Хюго Клаус - Избранное - Сборник

— Догоняй сама, — враждебно говорит Жанна.

Натали не настаивает и наливает всем вина. Гости пьют за здоровье. Затем для мужчин наступает время карточной игры, а для пастора — час послеобеденного отдыха. Жанна чувствует себя подавленной, угнетенной, беззащитной перед своим семейством, перед Хейленами. Они слишком хорошо меня знают.

Она гладит Клода по голове.

— Ты покрасил волосы.

— Шампунь, — отвечает Клод, — только и всего.

— Какая все-таки глупость, — говорит Антуан, — я единственный, кто находит и силы и время навещать вас. Единственный, кто хоть немного поддерживает семейные традиции и бывает в вашем доме. А почему, спрашивается? Да потому, что все вы просто позорно ленивы.

— Потому что мы не знаем, когда тебя можно застать дома, — говорит Жанна.

Антуан морщит узкий потный лоб. Он никогда не знает, смеется над ним Жанна или говорит серьезно; часто он ловил ее на том, что она хочет его разыграть и начинает говорить бессмысленные, ребячливые глупости.

— А что нам делать у вас в Моорследе?

Антуан вздрагивает. А Лотта говорит:

— Надо же такое сказать!

То, что Альберт выразил очевидно искренним тоном, — очевидная, хотя и бессознательная жестокость его слов — задевает их до глубины души.

— Неужели нельзя просто навестить своего брата? — выпаливает Лотта. — Этого что же, не достаточно?

А Клод, этот сопляк, сменяет отца. Распластавшись на диване, как публичная девка, черт бы его побрал, он тянет:

— А собственно, для чего?

— Если бы все так рассуждали, — говорит Лотта. Антуан ничего не может понять. Что может быть естественней, как время от времени наведываться друг к другу, чтобы узнать, как здоровье, как идут финансовые дела? Ведь говорят же люди друг другу по утрам «доброе утро». А для чего? Ну как. Да просто так, черт побери.

— Просто так, — говорит он.

— В Моорследе даже кино нет, — говорит Клод.

— Как же нет? А «Мажестик»!

— Да ведь хороших фильмов там и не показывают, — упорствует Клод.

— Откуда ты знаешь? Ведь ты у нас еще ни разу не был! — Лотта изо всех сил защищает Моорследе, она там родилась.

— Догадываюсь, тетя. Ну скажи, шел ли у вас в Моорследе хоть один приличный фильм? Видели вы, например, «Варвара Ревака»?

— С Гари Купером? — выпаливает Лотта.

Клод смеется, то есть скалит зубы и издает гортанный звук.

— Ну и сказанула, — цедит он и поджимает губы. — А «Кошмарного доктора Торока»?

Лотта вопросительно глядит на Антуана, тот пожимает плечами и уже в третий раз лезет в сигарную коробку Ио.

— Уж и не помню, — говорит Лотта.

Когда Натали возвращается в гостиную — не вымыв руки, констатирует Антуан, просто удивительно, как это закоренелые провинциалы, а его сестра так и осталась провинциалкой, никак не научатся приличным манерам; его удивляет, что Ио, человек образованный, еще не прочитал Натали лекцию по этому поводу, — она со вздохом опускается на свое место, карточная игра возобновляется, на Жанну и Лотту налагается обет молчания, ну и, конечно же, на этого дерзкого молокососа, этого Клода. Семейство играет в трефовых валетов, Антуан, включившись в эту игру, всегда проигрывает, потому что придумывает запутанные и нелепые комбинации. Когда после двух партий, которые блестяще выиграл Альберт (несомненно, сказывается опыт завсегдатая кафе), наступает время кофе и пирога, Натали уходит поднимать Ио. Ее долго нет, что вызывает веселые предположения относительно того, каким способом она будит спящего. Антуан всегда задает в этих материях тон, но странно, ему кажется, что он не совсем в своей стихии, даже не около нее, короче, он как бы в стороне от самого себя, может быть, виной всему томительная летняя духота, во всяком случае, ему кажется, что нынешняя встреча протекает не так гладко, как обычно. На то, что Джакомо взял и удалился, ему начхать. Наоборот; да и нет здесь никого, кто бы хоть на миг пожалел об этом. Нет, тут все дело, скорее, в Ио, с человеком что-то происходит, какая-то явная апатия — как бы поточнее выразиться? — своего рода распущенность и нарушение самоконтроля. Антуан хорошо это чувствует и приходит от этого в полную растерянность. Да и кто не придет от такого в растерянность? А? Куда же мы, черт побери, катимся, если нельзя уже положиться даже на таких людей, как Ио?

Покуда Лотта и Жанна достают из буфета в гостиной кофейные чашки, Антуан слегка поддает Тилли Хооребеке под зад, хлопает ее снизу вверх. Та делает вид, будто ничего не произошло, а Альберт восклицает: