Хюго Клаус - Избранное - Сборник

Семейство и Ио обмениваются уверениями, что каждая из сторон отлично выглядит, повторяют друг другу, что погода для этого времени года стоит великолепная, что сельдерей пошел в рост, будь здоров как вымахал, и что Матушка, если она смотрит на них с небес — а так оно, наверное, и есть, — может порадоваться за свое потомство, что ни говори, она слишком рано покинула сей мир, хотя, с другой стороны, наконец избавилась от страданий.

— Само собой, мы ей этого не желали, но все-таки это к лучшему — все ее муки довольно быстро кончились.

— Да. Короткая мука лучше долгой.

Даже мадам Тилли, для которой Матушка вовсе не доводилась матерью, и та сочла нужным вставить словечко.

— Что бы ни говорили эти доктора, умерла легко, но рак есть рак. А тем более рак почек.

Натали зевает. Наверное, это у нее от голода. С утра она уже съела три яйца со шпиком, и все-таки ей как-то не по себе, даже подташнивает.

Причудливая призма от цветных стекол веранды смещается на полу, за плечами Клода виден палисадник с гротом Лурдской Богоматери [115] Грот Лурдской Богоматери — копия грота, в котором в 1858 году, между 11 февраля и 16 июля, Богоматерь 18 раз явилась четырнадцатилетней Бернадетте Субиру. Этот грот — католическая святыня и самый популярный в католическом мире центр поклонения Богоматери. , рододендроны. За ними раскинулся Меммель — шесть тысяч душ, сгрудившихся вокруг своего пастыря, хлебные поля, мебельная фабрика, двенадцать кафе. Хорошее нынче выдалось лето.

Не хочет ли Натали пойти причесаться?

— Нет. — Натали поправляет жиденькую прядку на виске.

— Ну пойдем, — настаивает Жанна, все с тем же выражением лица — не то соблазняющим, не то угрожающим, и Натали плывет в уборную. Пока Жанна, сидя, чересчур шумно справляется со своим делом — уборная находится по соседству с гостиной, а у Ио слух очень острый, — она говорит Натали, которая, как обычно, уступает своей сестре, хотя та на пять лет ее моложе, и поправляет перед зеркалом цинковые волосы:

— Он ничуть не изменился.

— А я?

— Ты тоже не изменилась, Натали.

— Я забочусь о нем.

Жанна спускает воду и, стоя перед зеркалом, обдает свои волосы струей лака.

— В нем еще столько огня. Просто удивительно, как долго мужчины не в пример женщинам держат марку. Они еще полны энергии, тогда как мы…

— Ему исполнилось только сорок шесть.

— В самом расцвете сил.

— Надо было видеть его на греческих островах. Там ему дали прозвище Лис. Из-за рыжих волос.

— И что же, он везде рыжий? — Обе вздрагивают. В щелочке двери виднеется глаз, кустик брови и половинка перламутрового приплюснутого рта той, кому принадлежит этот бесстыжий и нелепый вопрос, после чего, распахнув дверь, мадам Тилли настойчиво вопрошает:

— Ну так как же? Отвечай, Натали, если не боишься.

Натали выжидает. Слишком рано сердиться, это плохо влияет на желудочный сок, и кроме того, пока еще ничего не произошло, пока идут лишь бои на форпостах, а впереди еще весь день, во всей своей красе и славе, радостный день, день Матушки.

— Что ты сказала? — Натали хочет выиграть время, успокоиться.

— Я спросила, везде ли у него такие красивые рыжие волосы.

— Этого я тебе не скажу, — с достоинством отвечает Натали. На что мадам Тилли и Жанна, эта предательница, отвечают хихиканьем. Чересчур громким.

— Вам-то до этого что за дело? — в сердцах бросает она.

— Успокойся, милочка, — говорит Жанна. — Мы же тут все свои. — Натали задевает, что она говорит «свои», подразумевая под «своими» и эту подлую особу, сестра которой живет в Антверпене с разведенным мужчиной. Мадам Тилли боком протискивается за спиной Натали в дальний угол и поднимает юбки. Натали бросается вон из уборной.

В холле ее ярость иссякает. В конце концов, нельзя же упрекать мадам Тилли за то, что она не получила должного воспитания. Натали снова вплывает в гостиную, где мужчины беседуют о Кубе. Ио пересказывает по памяти статью из «Де Стандаард» [116] «Де Стандаард» — влиятельная католическая газета, выходящая во Фландрии с 1918 года. На базе этой газеты вырос крупнейший в Бельгии газетно-книжный издательский концерн под тем же названием. , которую Натали читала ему накануне, и она с умилением отмечает это. Что у него за память, просто диво, прямо позавидуешь, как откладывается в его мозгу любая информация, в речи так и слышишь все слово в слово, вплоть до знаков препинания. Это светоч ее жизни. Она стареет, седеет, становится все благочестивее, только он и поддерживает еще огонек жизни в ней, без него она давно бы стала живым трупом. Тебе, Жанна, этого никогда не понять, такого просто не может быть ни с тобой, ни с этим иностранцем, с этим тощим земляным червем. Жанна, я никогда никому об этом не говорила, но Ио святой. Знаешь почему? Потому что он поддерживает во мне жизнь, потому что он постоянно рядом со мной.