Ирвин Шоу - Богач, бедняк... Том 1

Ловкие, проворные пальчики девушки приятно массировали ему голову, нежно гладили по спине, погружаясь в высокую шапку пены. Клотильда даже купила специально для него в аптеке сандаловое мыло за свои деньги. Как только вернется из отпуска дядя Гарольд, Тому придется перейти на свое обычное мыло – «Слоновая кость», за пять центов кусок. Если дядя учует запах сандала, ему несдобровать.

– А теперь ополоснись, Томми, – приказала Клотильда.

Том немедленно погрузился под воду, а Клотильда принялась старательно своими пальчиками перебирать волосы на его голове, промывая их и удаляя пену. Он всплыл, отплевываясь.

– Ну, теперь руку, – сказала Клотильда. Опустившись на колени перед ванной, она стала обрабатывать специальной щеточкой черную, впившуюся в кожу грязь и темную полосочку под ногтями.

Клотильда стояла перед ним на коленях голая, с распущенными черными волосами, волнами спадавшими на ее большие, полные груди. Даже сейчас, в этой смиренной позе, она была совсем не похожа на служанку. Она мыла его своими розовыми ручками с розовыми ноготками, и ее обручальное колечко поблескивало в хлопьях пены. После тщательного осмотра она положила щетку на край ванны.

– Ну а теперь все остальное, – приказала она.

Томас встал в ванной. Клотильда поднялась с колен и начала его намыливать. Какие у нее крутые, крепкие бедра, какие сильные ноги. Смуглая, с плоским носиком, широкими скулами и длинными прямыми волосами, она была одной из тех девушек, которых он видел на картинке в учебнике по истории. На ней индейские девушки приветствуют первых белых переселенцев в густом первозданном лесу. На ее правой руке остался бледный шрам в виде зазубренного полумесяца – дело рук мужа, который ударил ее поленом. По ее словам, это случилось давно, когда она жила в Канаде.

Она не любила говорить о своем муже.

Стоило Тому поглядеть на нее, как в горле у него появлялся комок, и он не знал, чего хочет больше – смеяться или плакать.

Ее по-матерински нежные руки любовно скользили по его мокрому телу и совершали то, чего мать делать никак не должна. Ее пальцы спустились по ягодицам, вместе с душистой мыльной пеной проникли между ног. Когда она прикоснулась к его яичкам, то от охватившего восторга Тому показалось, что он слышит музыку. Звучало множество инструментов – духовые, пронзительные флейты. В доме тетки Эльзы проигрыватель гремел беспрерывно, тут Том впервые услышал и полюбил музыку Вагнера. «Наконец-то мы привели в цивилизованное состояние этого маленького дикаря», – говорила тетка, испытывая законную гордость за свою причастность к случившейся с ним метаморфозой.

– Теперь ступни, – сказала Клотильда.

Он послушно поставил ногу на край ванны, словно лошадь, которую требуется подковать. Наклонившись, не обращая внимание на мешающие ей волосы, она старательно и ревностно мыльной губкой терла его пальцы, как будто надраивала серебряную утварь в церкви. Теперь он понял, что можно получать удовольствие и от такой невинной процедуры.

Наконец она выпрямилась и посмотрела на его блестевшее в легких облаках пара крепкое тело. Она долго изучала его.

– Да, у тебя тело подростка, – изрекла она. – Ты похож на святого Себастьяна1. Правда, без пронзающих его стрел.

Клотильда не шутила. Она, нужно отдать ей справедливость, никогда не шутила. Ее слова стали первым для него интимным признанием того, что его тело годилось еще и на что-то другое, кроме отправления естественных физиологических функций. Он знал, что он силен и ловок, что его тело как нельзя лучше приспособлено для спортивных игр и для драк, но ему и в голову никогда не приходило, что им, его телом, кто-то может еще и любоваться. Просто смотреть на него. Он стыдился, что пока у него на груди нет волос и что внизу, на лобке, их тоже немного.

Быстрым, почти неуловимым движением рук Клотильда завязала узлом свои волосы на затылке. Потом влезла в ванну. Взяв кусок мыла, начала намыливаться, и вскоре густая пена заблестела на ее гладкой смуглой коже. Она мылась методично, не спеша, без тени кокетства. Потом они вместе соскользнули в горячую воду и лежали, обнявшись, рядом.

Если бы дядя Гарольд, тетя Эльза и их девочки вдруг заболели в Саратоге и там умерли, то он остался бы в этом доме навсегда.

Вода стала остывать, и они вылезли из ванны. Клотильда, взяв в руки большое махровое полотенце тети Эльзы, принялась вытирать его насухо. Когда она стала убирать в ванной комнате и скрести щеткой ванну, он пошел в спальню четы Джордахов и там разлегся на кровати, застеленной свежими, хрустящими простынями.