Хуан Гойтисоло - Особые приметы

и она

властная злая

усатая

командовала ими

как наседка своим выводком

простой листок бумаги

пожелтевший

истертый на сгибах

написанный старинным почерком

дрожащей

непривычной к перу

рукой

адресат дон Северо Мендиола

дата 10 декабря 1870 года

отправлено из Сьенфуэгоса

господин мой

Ваша милость изволили оставить меня в доме ваших детей барышни Ферминиты и барчука Хорхито и я все что было в моих силах исполняла как обещала Вашей милости но когда приехала к барышне Фермините барышня Телесфора меня выгнали из дому и сейчас я осталась как есть на улице и только жду Вашей милости если может приедете

еще сообщаю Вашей милости что барышня Телесфора отдали Хулиана Томабелье а Томабелья передал его Монтальво а там его не кормят и сынок Вашей милости Хорхито с лета не дали ему на содержание ни единого сентимо

если Ваша милость изволите распорядиться иначе потому как не на что куска хлеба купить то прошу Вас и умоляю вспомните и обо мне и окажите Вашу защиту

кланяюсь Петре Марии барышне Флоре барышне Анхелес барышне Аделаиде барышне Хосефите и моей милостивой госпоже

просящая Вашего благословения и всегда готовая к услугам преданная раба Вашей милости

Касильда Мендиола

с тех пор минуло почти сто лет

и нынче

когда все

решительно все на свете

и особенно сейчас

в зловещие дни лета 63-го внушает тебе убеждение в безнаказанности преступных деяний и чудовищной забывчивости Истории

тебе достаточно перечитать письмо рабыни чтобы установить истину

и в ней

в ее жестокой несомненности

обрести оправдание твоего ухода от них

и подтвердить правоту

твоего поведения

твоего отношения к жизни

утверждаемого тобой вопреки корыстолюбию и лжи

на которых зиждется испанское общество

твоих нравственных принципов

которые впредь помогут тебе

следовать

не уклоняясь

своим путем

порвав с близкими

жить без родины

без семьи без родного очага без друзей

без посторонней помощи

идти одному

против прилива и ветра

одному

но идти

как бы то ни было трудно

Несколько дней спустя — Альваро только что вернулся в Гавану после утомительной поездки по провинциальным городам, которые обследовал вместе с товарищами из Национального совета культуры, знатоками архитектурных сокровищ колониальной Кубы, — Сара позвонила ему по телефону. Она весело сообщила, что в Валье-Окульто сегодня состоится религиозное празднество негров абакуа́. Они договорились встретиться часа через два в Галерее.

— Я боялся, как бы ты и впрямь не вздумала уехать на уборку кофе, — пошутил он, подходя к ней.

— В последнюю минуту я передумала и осталась. — Сара слегка коснулась губами его щеки. — А ты? Где ты был?

— Ездил на остров Пинос, по следам Стивенсона. Места там красивые, но сокровищ я что-то не заметил.

— Их национализировала революция. Ты не знал? — ответила она.

Они разговаривали с подчеркнутой беспечностью, стараясь держаться непринужденно, как ни в чем не бывало. Сара попрощалась с заведующей и уселась на переднем сиденье машины.

— А ты? Что ты за эти дни успела?

— Стать взрослой, — ответила Сара. — Иногда дни летят быстро, без оглядки, и ничего это тебе не дает, ты все та же… Но эта неделя — нет. За эту неделю я узнала пропасть полезных вещей.

— Каких же именно? Если, конечно, это не слишком нескромный вопрос.

— Я читаю Большой кубинский словарь. Ты его видел?

— Нет, не приходилось.

— Очень любопытное чтение. Знакомишься с уймой самых разных терминов, названий. Известно ли тебе, например, что такое белый сучули?

— Ни разу не слыхал.

— А я теперь знаю, что́ это… А хирибилья? Ты и про хирибилью не слышал?

— Ни единого звука.

— Э, детка, отстаешь, отстаешь! Смотри, как бы в один прекрасный день мне не пришлось обучать тебя азам любовной науки.

— Даже так?

— Даже.

— И где же ты их освоила? Все с помощью словаря?

— Частично с помощью словаря, частично — жизни. Я изучала закон тяготения человеческих сердец и проблему применимости выводов Ньютона к сердечным привязанностям.

— Потрясающе, — заметил Альваро. — И далеко ты продвинулась в своих исследованиях?

— Основательно. — Сара не отводила глаз от моря за чертой Малекона — оно все кипело под свежим ветром. — Теперь, стоит мне захотеть, и я солгу, не моргнув глазом, и сумею заставить других мучиться, и стану откалывать такие номера, о которых раньше понятия не имела… Как подумаю, что мне всего шестнадцать лет и я столько всего знаю, мне кажется, что я просто гениальна.