Наталия Гуревич - Осенний Донжуан

Окно в купе было закрыто наглухо, и его даже при желании невозможно было открыть. Галя сидела на нижней левой полке, спиной к окну, согнув в колене одну ногу и вытянув другую. Ее руки покойно лежали на животе, плечи расслаблены и приопущены. На лице застыло высокомерное выражение — левая бровь вздернута, губы сжаты, глаза полуопущены. Как будто она ведет диалог с кем-то презренным. Но в купе она пока одна.

Ее тетка в Саратове держала небольшую типографию, вполне сносно существующую на рекламных заказах. Никакой вакансии для Гали не было, Галя сама упросила тетку приютить ее и дать работу. Тетка — Наталья Сергеевна — сперва отказала наотрез, но Галя не отступила, и была награждена за смелость и настойчивость: Наталья Сергеевна уволила младшего менеджера и взяла Галю.

Работа не давалась. В первый же день, когда ей описывали круг обязанностей, Галя подумала, что вряд ли совместима со всей этой круговертью бумаг, букв и цифр. Еще ей подумалось, что ее нынешняя работа, по всей видимости, — ужасно дурацкая. Столько действий, столько усилий ради того, чтобы мусорные урны какого-то из районов города в определенный день наполнились яркими листовками?.. Но, понятно, Галя не отступила, смело вошла в зону смерча и завертелась. Дурацкой работы оказалось на удивление много. Только вечером, уже укладываясь спать, Галя думала о детях. От этих мыслей у нее щемило сердце, подступала такая тоска, что хотелось выть, по-настоящему, грудным, звериным, отчаянным воем. Галя садилась на постели и делала столько глубоких вдохов и выдохов, сколько требовалось, чтобы почувствовать себя спокойнее.

Наталья Сергеевна видела тщетные усилия племянницы, и было пожалела, что уволила из-за нее перспективную работницу. Но Галя скоро расположила к себе цельностью, решительностью и прямотой. Наталья Сергеевна лично занялась профессиональным ростом Гали и для начала отправила ее в командировку в соседний город, где как раз проводился нужный семинар.

Поезд тронулся. Никто не подсел к Гале в купе. Она была и рада этому, и не рада. За две недели жизни в Саратове она получила большой избыток общения, хотелось помолчать. Но с другой стороны, одиночество провоцировало больные мысли, от них делалось пусто в груди, и мир казался обреченным на бессмысленную гибель в самом ближайшем будущем. Галя дождалась проводника, проверяющего билеты, а после его ухода отправилась покурить в тамбур.

У одного окна в тамбуре стояли двое мужчин. Сблизив головы на фоне окна, они вполголоса говорили. Разгоняясь, поезд сильно раскачивался; мужчины ударялись плечами в решетку, предохраняющую стекло. Галя смерила их мгновенным взглядом (на одном заношенные треники, но у него довольно интересный профиль, на другом вполне приличные джинсы, но он слишком коротко стрижен) и встала к другому окну. Закурила. Дым, который она выпускала, лип к ней, словно малярный скотч, облеплял одежду и волосы, неприятно трогал за лицо. Запах чужого дыма был еще более неприятен.

Галя сначала встала к стене, слегка опершись на нее спиной. Украдкой она поглядывала в сторону увлеченных беседой мужчин. За полторы минуты ни один из них ни разу не обратил внимания на Галю, и тогда она развернулась лицом к окну.

Сквозь грязное стекло ноябрь выглядел совсем паршиво. Вдыхая табачный дым и вместе с ним кислый запах тамбура, Галя думала, что со стороны выглядит обособленной деловой дамой, у которой для размышлений целая очередь серьезных тем.

На самом деле она не выглядела ни деловой, ни задумчивой, ни дамой. Высокая, крупная, без ярко выраженных женских изгибов, но с заметным животом, Галя мало походила на киногероинь. Когда-то — может быть, но время ушло. Раньше — давно — у нее были пышные длинные волосы темно-русого оттенка. Сейчас ее лицо обрамляют прилизанные желтые пряди. У юной Гали была молочная кожа и нежный румянец, но со временем румянец превратился в постоянную красноту вокруг носа. Остались, конечно, прямые черные брови и бесстрашные карие глаза, маленький нос с легкой горбинкой и аккуратный, как на полотнах XIX века, рот. Но контуры скул и подбородка расползлись, щеки обвисли, под глазами наметились мешки. Словом, если и подыскивать для ассоциации киногероиню, то это кто-нибудь из британского детективного сериала — там часто дают роли постаревшим и некрасивым актрисам, чтобы передать колорит обычной жизни; в российском кино эта традиция утрачена.

Галя докурила, вдавила окурок в пепельницу, оглянулась на мужчин — они все так же разговаривали, еще более сблизившись головами и держа дымящиеся сигареты на отлете. Дым замысловатыми арабесками отрывался от кончиков сигарет и быстро теряя форму заполнял тамбур.