Роже Вайян - Избранное

Почва под ногами была неровная, в левой стороне горбилась уступами, шла террасами, вся в выступах, выбоинах, в зазубринах, еле освещенных светом, который, казалось, сочился из самой толщи каменного свода. Зато с правой стороны почва оседала, открывая вход во вторую залу, глубоко уходящую в самое нутро гористого мыса, сверху она была накрыта, как куполом, хаотическим нагромождением камней, вершина его терялась где-то высоко во мраке, а еще дальше угадывался вход в третью залу, за траншеей, вырытой тосканскими археологами.

Добравшись до конца первой залы, Франческо обернулся лицом к свету. В зубчатое отверстие вписывалась вся бухта, затянутая легчайшей дымкой, что объяснялось преломлением солнечных лучей на поверхности воды, перешеек, оливковые плантации дона Чезаре, белоснежные террасы Порто-Манакоре, идущие вверх к подножию храма святой Урсулы Урийской, пляж, апельсиновые и лимонные плантации. Из этой-то знойной дымки и возникнет донна Лукреция.

В пещере было холодно. Почва сырая, того гляди поскользнешься. От влажных каменных стен идет какой-то подозрительный запах.

Вдруг внимание Франческо привлек свет, который, казалось, сочится слева сквозь скалистые глыбы. Он вскарабкался по каменистым зубьям, добрался до выступа, до миниатюрной терраски. Тут только он обнаружил, что сбоку в скале есть пролом, оттуда-то и падал дневной свет.

Через это отверстие, находящееся в глубине пещеры с левой ее стороны, чуть выше уровня моря, он увидел трабукко. Всего в двухстах — трехстах метрах отсюда. Франческо видны были снизу раскинутые веером стрелы, нависшие над морем, видно было все хитросплетение тросов, канатов и веревок. Сигнальщик стоял на середине центральной стрелы, держась обеими руками, как распятый, за боковые канаты, голову он нагнул, внимательно следя за всем, что происходило там, в морских глубинах.

Пристроившись на дощатой галерейке, опоясывающей скалу, двое подручных мальчишек тоже сверлили глазами морское дно.

Остальной экипаж стоял у воротов в ожидании сигнала.

Франческо нетрудно было бы вообразить, что сигнальщик и мальчишки-подручные, смотрящие в море, то есть как раз в его направлении, внимательно следят за ним. Но он понимал, что они не могут его видеть, потому что лев-солнце, играющее на поверхности воды, било им в лицо, а он сам находился во мраке пещеры.

Под ногами сигнальщика один из канатов удерживал что-то движущееся под водой. По мере этого передвижения канат то больше, то меньше отклоняется от вертикальной линии, описывает на поверхности воды круги, овалы, зигзаги и прямо как по отвесу возвращается на свое место к ногам сигнальщика, потом снова отклоняется.

Франческо десятки раз наблюдал работу трабукко, так что все эти маневры для него не секрет.

Рыбаки готовятся ловить рыбу «с подсадным». Это один из способов лова, практикуемый с высоты этого сухопутного траулера, и, без сомнения, самый завораживающий способ. Поэтому-то Франческо — весь внимание.

Ранним утром, а возможно, и накануне вечером рыбакам посчастливилось поймать рыбину, которая по-итальянски зовется «кефалью», во Франции, на Средиземноморском побережье, «голавлем», а на Атлантике «лобаном».

Если попадется один лобан, значит, жди второго: лобаны умеют завлекать в сети своих собратьев. Самое трудное — поймать первого лобана, но еще важнее, чтобы он был жирный, здоровенный, игривый — другими словами, мог бы служить хорошим подсадным. Вот этого-то первого, подсадного лобана, именуемого по-итальянски richiamo, «приманный», отпускают обратно в море, привязав на веревку — достаточно длинную, чтобы он мог без помех плавать внутри сети, но достаточно короткую, чтобы он не приближался к ее стенкам.

Как и другие юноши из Порто-Манакоре, Франческо частенько бегал к трабукко и поэтому без труда представлял себе сейчас все перипетии лова.

Вот-вот появится (или уже появился) второй лобан, подплывет к первому, тому, что на веревочке, другими словами, к подсадному, и буквально прилепится к нему чуть позади, так что голова его придется на уровне спинных плавников первого, совсем так, как во время гонок велосипедист катит впритирку к лидеру, чуть не касаясь своим передним колесом его заднего. Второй лобан выписывает те же круги, что и первый, те же овалы, зигзаги, завитушки, заплывает вслед за ним под камни, вместе с ним возвращается в центр сети, прямо под ноги сигнальщику, точно приклеенный, то замедляя, то ускоряя ход, в зависимости от поведения подсадного.