Алиса Ганиева - Салам тебе, Далгат! (сборник)

Темы потери, поиска, побега, перемещения, превращения (они есть и в «Эвакуаторе» Дмитрия Быкова, где всеобщая одержимость бегством из города перемежается с трансформацией спасительной ракеты в лейку) сигнализируют о нестабильности, а желание уйти (в загул, пьянство, мир иной) – диагноз всему времени. Персонажи молодой литературы сами это осознают, Диа (Эдуард) Диникин пишет: «Есть в жизни смысл. / Смысл ее – Не смерть! / Порывы низменны в себе умилосердь». Но одно дело понять, а другое – сделать, тем более что «порывы низменны» не только в тебе самом, они разлиты во всем поколении, во всей атмосфере. Nobody01, рассуждая в книге сплошь о неизбежности и естественности смерти (своей, всеобщей, цивилизации), одновременно подменяет, отсрочивает ее смежным, более понятным действием – путешествиями, сменой окружающего пространства. «Умирать страшно. И рано. И не за что. Так что пока можно ездить. Наверное, скоро я опять куда-нибудь уеду».

В реалистическом романе «Они» Алексея Слаповского на мотиве побега (мальчика-попрошайки Килила из мегаполиса в деревню) завязаны все раскручивающиеся в нем коллизии, в которых действуют и подлые милиционеры, и твердолобые бизнесмены, и гнилодушные дети, и развратные женщины, и злые зацикленные старики, и кавказцы, один из которых тоже раздираем собственной двойственностью: с одной стороны, беженец из Азербайджана, «хачовская морда», с другой – интеллигент, удин-христианин, писатель.

Возвращаясь к вопросу о желании писателей приладить к своим безысходным книгам бирку пособий или руководств к действию, нужно отметить, что А. Слаповский тоже на задней сторонке обложке указывает, что произведение его «рекомендовано в качестве учебно-наглядного пособия для президента(ов) РФ, членов правительства, депутатов и других госслужащих в целях изучения собственной страны». Тенденция достаточно явная и любопытная.

Название романа, ассоциативно отсылающее к замятинскому «Мы», уже обозначает претворяющийся в нем мотив вышеназванного отчуждения. Одного человека от другого и одной общности от другой. Пожилой М. М., размышляющий о признаках оккупантов, открывает, что они, в общем-то, присущи не только захватчикам – и плохое владение языком, и презрение к культуре, и грабеж, и высокомерие, и право силы можно отнести к совершенно разным жителям нашей страны.

У М. М. то же отношение к именам собственным, что и у «лимоновцев» («Он называет мысленно Москву – Массква, “Тимирязевское” метро – “Тюрьмогрязевским”, Дмитровское шоссе – Митькиным, понимая, что отчасти это привычное русское (мрусское – на языке М. М.) самоиздевательство и самоуничижение»), но порождено оно жаждой хотя бы с помощью самоиронии вычленить именно себя и своих. А. Слаповский помимо прочего развенчивает миф о детской ангелоподобности: маленький вор, лжец и мучитель Килил, пустая и порочная Полина, интернет-мошенник Максим, неприятный пронырливый Гоша – подростки по сути, почти дети. «Детишки все смелее мордуют взрослых».

Владимир Алеников, писатель и режиссер, автор «Приключений Петрова и Васечкина», тоже показывает детей в неожиданно черной перспективе. Книга «Ублюдки» – попытка разоблачения (причем без надоедливого кликушества и морализма) окружающих нас обывателей, от мала до велика. Композиционно книга похожа на считалки-страшилки по модели десяти негритят. Смертью (иногда сугубо реалистической, хроникерской, а порою чисто фантастической) заканчивается каждая главка-рассказик.

Однако, несмотря на несерьезный оттенок черного юмора, книга включает в себя все уже перечисленные и найденные мотивы: отвращение (солдат Филимонов в чеченском плену с голоду ест свои гнойные язвы, а затем и труп девушки), отчуждение (детей от родителей, жен от мужей, русских от инородцев), побег (дети уплывают от враждующих взрослых в открытое море: «Они уплывали не просто от них, они уплывали от ненависти, преследовавшей их со всех сторон. Они уплывали от жизни, в которой им не было жизни»), смерть (она в этой книге повсюду – к слову, уплывающие дети тоже в конце концов тонут), блуд (измены, половые извращения, подростковые пьянки). Алексей Слаповский, Владимир Алеников, будучи писателями среднего поколения, все же попадают в ту же тематику, тональность, эмоции, что и писатели молодые. И молодежь в их произведениях, хоть и изображенная извне, такая же имманентно непорядочная, чем-то обиженная, падкая на удовольствия, точно как и у самих молодых писателей. Правда, нет здесь такого, как у последних, ощущения оправданности описываемого, дерзости, эпатажности – скорее голая демонстрация.