Маркус Зусак - Братья Волф

Иногда я думаю, что это были лучшие слова из всех, что я когда-либо сказал.

«У меня голод».

И после этого я закрыл дверь.

Осторожно, не с размаху.

Зачем стрелять в пса, если он уже мертв.

Мы оказались в самой сердцевине города, пес останавливается, оборачивается ко мне, и я вижу, что его глаза голоднее обычного.

Там гордость голодом.

И голод сохранить жажду и цель.

Это меня трогает, и мое сердце тянется дальше вглубь меня, бьется упруго, гордо, сильно.

Пес выбрал этот момент, чтобы показать мне, каков я.

Ветер вновь рвется вперед, и в небе замешивается гроза.

Над нами ярится молния и рокочет гром.

И пес приступает.

Он глубоко сосредоточивается, шерсть встает дыбом, яростно дыбится в небо. Из самого нутра, из сердца, из всех своих инстинктов он принимается выть.

Его вой громче завываний грома.

Громче воющих молний, пронзительнее воя ветра.

Задрав морду к бескрайним небесам, он воет свой голод, и я чувствую, как этот голод разгорается и во мне.

Это мой голод.

Моя гордость.

И я улыбаюсь.

Я улыбаюсь и чувствую это в своем взгляде, потому что голод — могучая сила.

Телефон зазвонил. Был вечер среды. Самое начало восьмого.

— Алло.

— Рубен Волф?

— Нет, это Кэмерон.

— Послушай-ка, — незнакомый голос продернуло дружелюбной угрозой, — ты мог бы его позвать?

— Да, а кто звонит?

— Никто.

— Никто?

— Послушай, чувак. Ты позови брата к телефону, а то мы и тебя отметелим, мало не покажется.

Я обалдел. Отвел трубку в сторону и снова приложил к уху.

— Щас позову. Погоди.

Руб зависал в нашей комнате с Джулией Халдой. Постучавшись, я вошел и сказал:

— Руб — тебя к телефону.

— Кто?

— Он не сказал.

— Так спроси его.

— Я что, похож на твоего секретаря? Пойди и поговори.

Он чудно поглядел на меня, встал и вышел, а я, значит, остался в комнате с Джулией Халдой, один на один.

Джулия Халда:

— Привет, Кэм.

Я:

— Привет, Джулия.

Джулия Халда, улыбаясь и придвигаясь поближе:

— Руб говорил, ты меня вроде недолюбливаешь.

Я, чуть отодвигаясь:

— Ну, он может говорить, что хочет, я не против.

Джулия Халда, уловив полное нежелание разговаривать:

— Так это правда?

Я:

— Ну, даже не знаю, честно говоря. Я, в общем-то, не сую нос в дела Руба… но точно знаю: тот, кто сейчас ему звонит, собрался его убить, и мне почему-то думается, что причина в тебе.

Джулия Халда, со смехом:

— Руб большой мальчик. Он сумеет за себя постоять.

Я:

— Оно да, но еще он мой брат, и я уж нипочем его не брошу истекать кровью.

Джулия Халда:

— Как благородно с твоей стороны.

Вернулся Руб, со словами:

— Не знаю, что ты придумал, Кэм. Никого там не было.

— Говорю тебе, — ответил я, выходя из комнаты, — звонил какой-то парень и разговаривал так, будто собрался тебя прирезать. Так что, когда зазвонит снова, уж ты ответь сам.

И телефон зазвонил снова, и на этот раз Руб выскочил из комнаты и взял трубку. И там опять отключились.

На третий раз Руб зарычал в трубку:

— Может, начнешь разговаривать? Если хотел Рубена Волфа, то вот он я. Говори!

Ответа не было, и в тот вечер телефон больше не звонил, но после ухода Джулии я заметил, что Руб ходил слегка задумчивый. Он встревожился — насколько это доступно Рубену Волфу, — потому что знал определенно, как знал и я, что впереди маячат неприятности. Мы были в комнате, он посмотрел на меня. Обмениваясь со мной взглядами, Руб сообщал, что предстоит бой.

Он сел на кровать.

— Похоже, твое предчувствие было верное, — начал он, — насчет Джулии.

Бояться было не в духе Руба, и мы оба знали, что он сумеет за себя постоять. В нашем районе он был из тех, кто всем нравится, но также из тех, кого все боятся. Неприятно лишь одно — неизвестность. Это было всего лишь ощущение, но я видел, что Руб его тоже улавливает. Носом я это чуял.

— Если какая будет заваруха, — сказал я ему, — я впрягаюсь, понял?

Руб кивнул.

— Спасибо, брат. — И улыбнулся.

Телефон звонил и на следующий вечер, и на следующий после следующего.

В пятницу на третий раз Руб схватил трубку и заорал:

— Что?!

И сразу остыл.

— Да. — Пауза. — Да, извините. — Он поглядел на меня, пожав плечами. — Сейчас позову.

Он отнял трубку от уха и прикрыл микрофон ладонью.

— Тебя.

Протянул мне трубку, что-то обдумывая. Что же он обдумывал?