Пенелопи Гиллиатт: Отличный кусок дерева

— Это прямо оскорбление, эти пробки, — сказал ей Вилли в этот уикэнд. — На бетонном полу я все проверил, тютелька в тютельку. Видела, как я старался. И перед тем, как начать, я проверил, ровно ли положен бетон; положил под газету доски и проверил.

Он стоял, держась сзади за поясницу.

— Что-то у тебя не в порядке, — произнесла с осторожностью Дорис: Вилли до смерти боялся докторов.

— Имею виды на твои банки для специй, — сказал Вилли. — О них сразу и не подумаешь, но они прекрасно подошли бы для обойных гвоздиков, про которые я как раз думал.

— К чаю приедут внуки. Мне нужен для пирога тмин, что в баночке из-под тимьяна.

— К черту пирог.

— Это ты о собственных-то внуках? К тому же и твоя невестка любит тмин.

— Высокомерная сука.

— Ничего она не высокомерная, просто начитанная. — Дорис посмотрела на устилавший всю комнату, от стены до стены, ковер, покрытый сверху дорожкой — это портило вид, зато защищало от грязи, подумала что было бы неплохо, если бы и она больше читала. — Я бы могла больше читать, будь у меня время, — сказала она чуть слышно.

— Где тебе с твоей готовкой и возней в огороде. Да я еще. Надеюсь, дело не во мне.

— Конечно, нет, дорогой.

— Уверен, что все твоя зелень тебя доводит. Вечно ты всем раздаешь черенки. — Останется Билли завтра на ночь?

— Мэрион нужно возвращаться, — сказала Дорис, — Билли по понедельникам начинает поздно, а ей надо быть на работе в девять.

Вилли фыркнул.

— Библиотекарша!

— Это не только из-за работы, из-за детей тоже. Конечно, это важно. Ее работа, то есть.

— Билли все же мог бы остаться, если ему предложить, правда? Как в прежние времена.

— Время идет вперед, Вилли, — сказала Дорис.

— Ты могла б испечь для него свой рыбный пирог.

— Тебе нравится, когда Билли ночует у нас, а?

— Конечно. Он же мой сын.

— Он наш общий сын, и твой и мой, так что, естественно, чтоб и мне хотелось, чтоб он остался, так ведь?

— Мужчина — сын своего отца.

— Тебе нравится, потому что тогда у тебя есть предлог отдать свою половину кровати детям и спать внизу — здесь теплее.

— Из-за кухни теплее. В спальнях просто ледяной холод. От этого, думаю, и приключился мой недуг. Ежели он действительно приключился, в чем я сомневаюсь. С докторами все в порядке, а вот больничному персоналу я не доверяю. Пойду, пожалуй, да немножко поработаю, как я сказал.

— Сядь, да посмотри интеллектуальную программу по Би-би-си. У них сегодня специальная программа.

— Что-то Би-би-си не вызывает у меня сегодня особого интереса, — высокопарно ответил Вилли. — А где мой шест для подпорки веревки с бельем?

— Редкий случай — подпирает веревку с бельем. Как ему и положено.

— Ты же знаешь, что он нужен мне для работы.

— А ты не можешь достать себе другой шест?

— Шесты на дереве не растут, — сказал Вилли с глубокомысленным видом.

Дорис хотела было сказать, что зато их делают из дерева, но решила, что такое замечание может напомнить ему Мэрион, и, раз уж все равно не ложиться, отправилась делать пирог, с тмином, занимаясь им в промежутках меж долгими периодами, когда нужно было стоять в темноте рядом с Вилли, пока он возился со своей новой затеей: книжным шкафом, предназначавшимся в подарок их лучшим друзьям по случаю золотой свадьбы. Во время работы Вилли всегда был нужен напарник: кто не влезал бы с советами, но подбадривал бы его.

Когда назавтра приехали внуки, которых он обожал, он измерил им волосы с помощью одной из своих складных линеек. Они заливались смехом, прижимая ручки ко рту: дети были в том возрасте, когда их больше всего занимали зубы. Один из них посмотрел на стайку фарфоровых уток на стене.

— А у уток есть зубки? — спросил малыш, пришепетывая из-за отсутствия передних зубов.

— Нет, — сказал Вилли.

— Может раньше, — сказала Дорис, — может, давно-давно, когда мы все были бронтозаврами и амебами.

— Нет, — сказала Мэрион, — у амебы никогда не было зубов.

— Может, жена и права. Как можно быть уверенным в отношении тех, которые исчезли? — сказал Вилли. — Останешься на ночь Билли?

— В моей прежней комнате такой холод.

— Мать поставила в холле новый керосиновый нагреватель, чтоб наверху было потеплее.

— В остальном мать не очень-то преуспела, — сказала о себе Дорис, чтобы приободрить Мэрион насчет уток. Мэрион ела пирог, согнув мизинец.

— В каком смысле — не преуспела? — спросила Мэрион.

— Потому что вчера я стирала, а это значит, пришлось открыть дренажный люк, иначе вода не уходит как следует, так что Вилли не смог продолжать сегодня свою работу.