Пенелопи Гиллиатт: Отличный кусок дерева

Его мастерская расположилась в садовом сарайчике, в дальнем углу небольшой бетонной площадки. На противоположной от входа стене тянутся полки, уставленные банками из-под джема, банками из-под огурцов и коробочками из-под бульонных кубиков, где хранятся шурупы и гвозди. На каждой написано: «дюйм с одн. восьм.», «дюйм с одн. десят.», «гвозди с плоской головкой», «панельные штыри», «двухдюймовые гвозди» или «шурупы с потайной головкой». Банки запечатаны клейкой лентой, по мнению Вилли это предохраняет гвозди от ржавчины. Ему не нравится, что в саду сыро, хотя это полезно для роз. Над входом в сарайчик он укрепил кусок смоленого брезента. Шесть месяцев обдумывал: каким образом прикрепить брезент, чтобы он не порвался на ветру и не портил вид роз. В сарайчике, тоже на задней стене, прибита вешалка, на которой в соответствии с размером развешаны пилы, стамески, обернутые в промасленные тряпки, клещи, плоскогубцы, отвертки (простые и для шурупов с крестообразной насечкой на головке), а также молотки, висящие строго по размеру, напоминая ксилофон. В баночках поменьше хранятся гаечки, шайбочки и сапожные гвозди для обуви. Его верстак, формально говоря, стоит под всеми этими полезными вещами, но по-настоящему работать на нем невозможно, хотя теоретически устроен он идеально, из-за того, что вокруг него все завалено, а сам он укреплен там намертво. Сделан он из тяжелой старой двери, которую нельзя сдвинуть с места — Вилли немало потрудился, чтобы как следует прикрепить его к задней стенке. Передние ножки сделаны из деревянных брусков толщиной два дюйма на четыре. Работать на нем невозможно из-за отсутствия места, подступы к нему закрывают развалившиеся шезлонги, сохранившие, по убеждению Вилли, еще какие-то признаки жизни, и два велосипеда, на которых его сын катался еще мальчишкой. Они очень дороги родителям и те не решаются их выбросить. Еще там стоит старый комод, с которым Вилли ни за что не хочет расстаться. «В случае чего, пригодится, когда свалятся, как снег на голову», — говорит он, мрачно намекая на то, что невестка с детьми может переехать к ним, когда угодно. Первый мопед их взрослого сына, который больше на нем не катается, хранится на улице, под пленкой.

Так что верстаком Вилли служит крышка маленького бункера. Он переворачивает крышку обратной стороной, ручкой внутрь, получается ровная поверхность. Даже при этом, надо сказать, не очень-то удобно: крышка идет наклонно. Он пользуется маленьким бункером, а не большим, который соорудил сам, потому что на первом, бетонном, прибивать удобнее, а еще потому, что откидную крышку его собственного изобретения нельзя перевернуть обратной стороной и освободиться от ручки. Бункер, на котором он работает, стоит перед голубятней, которую он соорудил в подарок жене в десятую годовщину их свадьбы, завесив окно в кухне старой занавеской, которой пользовались для затемнения, чтобы Дорис не могла увидеть, чем он там занимается; на сей раз, чтобы сделать ей сюрприз, обошелся без помощника. Работает он, стоя на куске ковра, который Дорис отыскала и постелила, чтобы у него не мерзли ноги. Надевает длинное коричневое пальто, карманы которого набиты сигаретами, гвоздями и линейками, потому что с бункера все сваливается. Рядом с ним — козлы, но все, кроме самой пилки, приходится делать на бункере. Правильность плоскостей и углов он проверяет на бетонном полу с помощью спиртового ватерпаса. Однажды, Вилли сделал прекрасный буфет, который, он жизнью клянется, точно выверил. Но в доме он начал качаться, как только Вилли стал нарезать на нем воскресный окорок, забрызгав жиром обои, на которых пятна расползлись как на промокашке.

— Полы в доме неровные, — горько сетовал Вилли. Пришлось Дорис подрезать две пробки от бутылок с уксусом, да подложить под ножки.