Эдвард Резерфорд - Лондон

А за рекой город огромный, как Левиафан, протянулся на север, запад, восток. Во всяком случае, так слышал Юджин, потому что сейчас он столкнулся с проблемой, которого не ведали ни Стюарты, ни Тюдоры, ни даже римляне. Город был невидим.

– Это лондонский туман, сэр, – пояснил кучер.

Город накрыла темно-серая пелена. Желтоватые края побудили Юджина вообразить огромное грязевое облако, выползавшее наружу, – и да, оно явилось навстречу, как только они съехали по старой кентской дороге. К моменту, когда они очутились в районе Саутуарк, небо было темным, а здания расплывались в маслянистой, зеленоватой дымке, слабо подсвеченной оранжевыми огнями. На Хай-стрит карета замедлила ход, к этому моменту Юджин не различал даже лошадиных голов. Когда же они свернули во двор гостиницы «Джордж», юноша понял: он вступил во врата самой преисподней.

Вынырнув из тумана, лодка с негромким скрежетом ткнулась в грязь под лестницей на северном берегу реки. Один из мужчин выбрался на берег и обернулся, намереваясь проститься с другим, оставшимся в лодке. Тот сидел, держа узловатые руки на веслах; странная высокая шляпа была надвинута низко на лоб.

– Удачи, Сайлас, – мягко произнес первый.

Второй ответил не сразу, а когда заговорил, его голос оказался глубок, как река, и густ, как укрывший ее туман.

– Как ты его назовешь?

– Ребенка-то? Люси.

Имя выбрала жена. Ему оно не нравилось.

– Значит, Уилл, со мной ты не хочешь?

– Нет, не по душе мне твое занятие.

– А денежек все нет?

– Я знаю.

Сайлас сплюнул себе под ноги и стал отчаливать.

– Ну и останешься на бобах, – буркнул он.

Мигом позже его старую грязную лодку поглотил туман.

«Лишь бы не там, куда ты сам угодишь», – подумал Уильям Доггет, направляясь домой.

Отец дал Пенни четкое указание: по прибытии в Лондон сразу идти к Джереми Флемингу, его крестному. Но Юджин рассудил, что в таком тумане он может заблудиться, и решил переночевать в гостинице. Настроен он был довольно бодро и сказал себе, что это неудобство просто отложит начало новой жизни на несколько часов.

Чего он не знал, так это того, что окутавший Лондон туман и был неотъемлемой частью этой вожделенной жизни. Англия, возвращавшаяся к стандартам римского прошлого, одновременно поторопилась с великим расцветом, названием которому была промышленная революция.

Нередко считают, что британская промышленная революция олицетворялась огромными фабриками с ордами угнетенных – и да, на севере и в центральных районах действительно существовали литейные цеха, паровые хлопкопрядильные фабрики и угольные шахты, где отправляли под землю детей. Однако на самом деле промышленную революцию возглавила традиционная английская торговля шерстью и выпуск дешевых хлопчатобумажных изделий. Механизированное прядильно-ткацкое производство распространилось широко, но занимались им преимущественно мелкие фабриканты, наладившие потогонную систему труда. И все они работали на угле, так что количество дыма и сажи от несметных печей возросло настолько, что при определенных условиях погоды их черные испарения сливались в покров, под которым накапливались все новые дымы, и далее, когда возникал туман, все это сгущалось в удушливый, непроглядный кошмар, где лица не различались, а вор мог незамеченным прошагать рядом с жертвой сотню шагов. Так появился «гороховый суп», или смог, лондонский туман.

В тепле и уюте главного зала «Джорджа» Юджин забыл о пагубном тумане снаружи. Трактирщик принес ему бифштекс, пирог с почками и бутылку портера, как часто называли темное пиво, а после время от времени перебрасывался с ним парой слов. Юджин жадно изучал окружающих. На постоялом дворе собрались всевозможные путешественники: кучера в тяжелых пальто, торговцы, пара адвокатов, священник, джентльмен, возвращавшийся в глубинку, а также многочисленные местные, все больше лавочники.

Около девяти вошел любопытный тип. Он потребовал кружку портера, молча отнес ее в угол и сел там в одиночестве. С его приходом на миг воцарилась тишина. Плавное течение беседы нарушилось, и люди осторожно расчистили ему место, после чего поспешно вернулись к прерванным занятиям. Незнакомец был немного ниже большинства мужчин, но весьма кряжист и двигался с угрюмой медлительностью. Одет он был в тяжелое пальто неопределенного цвета, на голове – черная шерстяная шапка, высокая и бесформенная, которая была подогнута и доходила до густых черных бровей. Большие глаза источали злобу, под ними залегли темные мешки. Общее впечатление сводилось к сильнейшей угрозе. И было дело в бледности или в странной перепончатой руке, которой он держал кружку, но Юджину померещилось, будто сей призрак явился из темных глубин самой реки, сокрытой туманом.