Эдвард Резерфорд - Лондон

– Прости. Я не хочу, чтобы мой дом спалили. Пусть отправляется в другое место.

– Но ты его знаешь! Ты приобрел у него Боктон. Его же убьют! – заспорил брат Майкл.

Булл был неумолим:

– Слишком рискованно. Прости. – И повернулся спиной.

К удивлению монаха, дело уладил Пентекост Силверсливз.

– Отведем его в Тауэр, – объявил он. – Там евреи находятся под защитой констебля. Идемте же!

И увлек их туда. Когда же брат Майкл попытался поблагодарить клирика Казначейства за проявленную гуманность, Силверсливз наградил его равнодушным взглядом.

– Ты не понимаешь, – ответил он холодно. – Я защищаю его, потому что евреи суть королевское имущество.

Не всякому королевскому имуществу еврейского происхождения так повезло. Многих перебили; чернь, естественно, подожгла и дома этих зажиточных чужеземцев. Прошло совсем немного времени, и новости о лондонской смуте разнеслись по стране. В других городах начались те же зверства, которые приняли наихудший оборот в Йорке, где многих сожгли заживо. Король Ричард пришел в бешенство и сурово наказал злодеев, но лондонский бунт 1189 года – первый подобный в Англии – знаменовал начало упадка еврейских общин, трагические последствия которого растянулись на сотню лет.

Однако брата Майкла с того дня преследовал образ не разъяренной толпы и даже не Абрахама.

Перед ним стояло гордое бледное лицо, большие карие глаза и длинная белая шея.

Сестра Мейбл сохраняла бодрость духа отчасти из-за того, что в начале года обременилась новой серьезной заботой. У нее появилось дитя.

Не свое, но близкое, сколь это было возможно.

Сестра Мейбл не бросала дела на полпути. Когда внезапно скончался оружейник Саймон, оставивший после себя вдову с младенцем, она не только утешила мать, но и буквально усыновила мальчонку. Поскольку у ее брата-рыботорговца были малые дети, однажды она явилась к нему с малюткой на руках.

– А вот и товарищ нашим крошкам, будут вместе играть, – сказала она.

Парнишку звали Адамом. За перепончатые кисти и белую прядку Барникели вскоре прозвали его Утенком, и он очень быстро превратился в Адама Дукета.

Мейбл была в восторге от того, как устроилось дело. И дня не проходило, чтобы она не изыскала повода навестить Адама с матерью. Вдова же была вполне довольна ее содействием.

– Две дочки от его первой жены, – объяснила она Мейбл, – обе замужем и к нам безразличны. Это уж точно.

Хотя в других отношениях вдове повезло. Многие лондонские мастеровые помельче владели чаще всего лишь орудиями труда, но если сама оружейная мастерская досталась новому хозяину, Саймон оставил вдове четырехкомнатный домик у Корнхилла. Она же, сдав две комнаты и будучи швеей, могла свести концы с концами.

А вот с другим наследством благодаря Мейбл было связано небольшое событие, которое имело совершенно непредвиденные последствия для семьи Дукет. Речь шла о маленьком земельном участке в Виндзоре.

Вдова не понимала, зачем Саймон цеплялся за эти несколько акров, толку от которых чуть, но для того не было достояния ценнее. «Они принадлежали моему отцу, – твердил он. – А прежде – его родителю. Сказывают, что мы жили там во времена славного короля Альфреда». Важность этой связи с пращурами была для него самоочевидной. Он ежегодно проезжал двадцать миль, чтобы заплатить ренту и договориться насчет возделывания земли с его уже далекими родичами – увы, все еще сервами. «Никогда не отдавай нашу землю. Сохрани ее для Адама».

– Но что мне с ней делать? – спросила она у Мейбл. – Как мне вообще туда добраться, чтобы уладить дела?

Ответ нашелся, когда однажды утром монахиня прибыла в Корнхилл с лошадкой и повозкой, принадлежавшими ее брату.

– Немного воняет рыбой, – отметила Мейбл, – но сойдет. Поезжай в Виндзор. Мы приглядим за малышом.

Так мать Адама отправилась спасать его наследство.

Она достигла деревушки на второй день. Там мало что изменилось со времен проведения описи Судного дня. Мужнину родню она признала без труда, ибо сразу же увидела на дороге малого с фамильной белой прядкой. И хоть тот выглядел пройдохой, ее страхи вскорости улеглись: он не только оказался главой семьи, но и тем же вечером предложил решение ее проблемы.

– Тебе не с руки приезжать ежегодно, – объяснил он. – Да и незачем. Мы возделываем землю, как обычно. Но из дохода будем выплачивать ренту господскому управляющему, а следом кто-нибудь из нас будет привозить тебе остаток. – Он усмехнулся. – У меня два сына и дочь, все мечтают повидать Лондон. Ты окажешь мне услугу, если приютишь их на несколько дней.