Эдвард Резерфорд - Лондон

И Ричард Львиное Сердце был символом нового века.

Выросший при утонченном материнском дворе в Аквитании, он умел слагать стихи не хуже всякого менестреля. Любил турнирные поединки и был добрым воином, мастером осады и крепостного строительства. Даже приближенные, знавшие, что он мог быть тщеславным и жестоким, признавали в нем непревзойденный стиль и обаяние, равно как полководческий дар. Вскоре, в ответ на призывы тамплиеров и других доблестных воинов, сражавшихся с сарацинами в Святой земле, он собирался отправиться в самое священное для рыцаря странствие – новый Крестовый поход.

О, это слово! На второй план отошли даже старинные разногласия между монархом французским и Плантагенетами. Король Франции и Ричард намеревались выступить вместе, как братья. Экспедиция английского короля отличалась добавочным мистическим свойством, ибо сказано, что Ричард вооружится древним мечом короля Артура – самим волшебным Экскалибуром.

То было время ликования. Последние годы старого монарха прошли в унынии. Шум вокруг Бекета нарастал, пока на несчастного Генриха не наложили епитимью и принародно не выпороли кнутом в Кентербери. Бекета даже причислили к лику святых. Затем скончалась прекрасная возлюбленная Генриха – Розамунда. Жена и дети восстали против него; два сына, включая наследника, умерли. Но эти печальные времена миновали, и ныне в Англию прибыл короноваться прославленный Ричард.

Лондон кипел. За территорией Темпла Дэвид мог видеть флотилию на Темзе: отряд искателей приключений из лондонцев – не дворянского сословия, но купеческого, как и он, – готовился присоединиться к королевскому Крестовому походу. Неудивительно, что всем не терпелось взглянуть на героя.

И вот распахнулись церковные двери. Пронесся гул, когда в сопровождении всего шести рыцарей на божий свет быстро вышел высокий, крепко сложенный человек в голубом плаще, и солнце сверкнуло в его золотистых волосах. Уверенной поступью атлета он устремился к коню и, даже не удосужившись ступить на спину склонившегося оруженосца, легко взлетел в седло и направился к воротам.

Дэвид Булл не видел ничего, кроме сурового лика Плантагенета, пока не случилось маленькое чудо. В воротах Ричард Львиное Сердце ненадолго задержался взглядом на скромной толпе. Заметив мальчика, он, почти не думая, посмотрел ему прямо в глаза и улыбнулся. Затем, отлично зная, что этой проделки тому не забыть по гроб жизни, пришпорил коня и устремился к Вестминстеру.

Прошло не меньше минуты, прежде чем Дэвид Булл, глазевший ему вслед, пробормотал под нос: «Я поеду с ним. Я должен отправиться в Крестовый поход. – Потом, представив страшный отцовский гнев, решил: – Мне поможет дядя Майкл. Он поговорит с отцом».

Спустя полчаса на Лондонском мосту можно было наблюдать донельзя тягостную картину. Носатый мужчина на пегой лошади влек через мирные воды Темзы в Лондон изящно сидевшую верхом даму и двух вьючных лошадей. Человек этот был Пентекост Силверсливз. Дама же – Ида, вдова рыцаря, вопреки своей воле начавшая всхлипывать, чему не стоило удивляться, ибо ее намеревались продать.

При взгляде на раскинувшийся перед ней город Иде чудилось, что мир обратился в камень. Лондон, обнесенный стенами, казался огромной темницей. Слева маячил массивный каменный форт при Ладгейте. Ближе к воде, справа, высилась серая квадратная громада Тауэра, угрюмая даже среди общей безмятежности. Сплошной камень. Над двумя низкими лондонскими холмами, застроенными домами, смутно вырисовывался темный, узкий и вытянутый силуэт норманнского собора Святого Павла, унылый и отталкивающий. Даже в воде, как приметила Ида, взглянув за деревянный парапет, уже начали возводить массивные опоры для нового моста, которому, как она правильно догадалась, тоже предстояло быть каменным. И ныне, в утренней тишине, под вкрадчивый цокот копыт по деревянному мосту, ударил колокол – и над водой разнесся зловещий звук, будто тоже из камня, созывавший каменные сердца на каменную молитву.

Иде было тридцать три. Дочь рыцаря, вдова рыцаря, и все в ней заявляло об этом. Темные каштановые волосы под строгим головным убором были стянуты в пучок и прикрыты мантильей. За вуалью скрывалось красивое вытянутое лицо. Под длинным платьем с широкими рукавами – стройное бледное тело с маленькими грудями и длинными ногами. Она безоговорочно всегда считала себя леди. Так почему же никому не было до нее дела, даже королю Ричарду? Ибо носатый клирик, повинуясь королевской воле, вел ее, чтобы выдать замуж за грубого купца, о котором она не знала ничего, кроме имени: Сампсон Булл.