Джон Вэйллант - Тигр. История мести и спасения

Эти идеи обрели популярность в шестидесятые, когда на волне движения за права человека сформировалось более серьезное и ответственное отношение к чувствам животных и их правам. В частности, это привело к тому, что в 1966 году в США был принят Закон о благополучии животных. Однако противоречия между убежденными бихевиористами и этологами никуда не делись. Первые отрицают наличие сознания у животных, считая их всего-навсего биологическими механизмами, которые обладают совокупностью инстинктов и базовых реакций, но никак не тем, что мы привыкли называть сознанием. Именно поэтому нам столь необходим язык — наше главное отличие от братьев наших меньших. В научно-популярной книге «Если бы лев мог говорить» Стивен Будянски пишет: «Для описания когнитивных процессов не существует способов, которые не подразумевали бы использования слов» [102]. В конечном счете проблема сводится к умвельту. Мы до такой степени являемся заложниками собственного субъективного опыта, что только огромным усилием воли и воображения нам удается вырваться за его рамки и понять опыт и саму сущность хотя бы другого человека, не говоря уже о животных.

На самом деле способность проникнуть в умвельт другого существа не столько новообретенное умение, сколько утерянное искусство. Можно смело утверждать, что удачная охота есть не что иное, как акт абсолютной эмпатии: охотник убьет свою добычу только в том случае, если сумеет прочитать ее умвельт — до такой степени, что начнет подражать поведению животного и маскироваться под него. Наши предки не просто умели анализировать и имитировать природу конкретного животного, но проникались его духом, и именно это позволяло им благополучно существовать да еще физически и духовно развиваться в полной опасностей окружающей среде. Для охотничьих племен — удэгейцев, къхонгов, хайда, сиу — животные были не просто пищей; они считались кровными родственниками, духовными побратимами, помощниками на охоте, источниками силы и связи с окружающим миром. Границы между умвельтами человека и животного были, в силу необходимости, обозначены не так резко, как теперь. Большинство жителей Бикинской долины сохранили эти навыки и тесные взаимоотношения с животным миром до наших дней. Среди охотников и сегодня встречаются те, кто может разговаривать с тиграми и определять дичь по запаху. В Ясеневом, где преобладает русское население, зимой 2007 года можно было наблюдать такую картину: мужчины в зеленом камуфляже окружили человека, который танцевал и приплясывал с лосиными рогами на голове.

«Силами эволюции все виды животных формировались так, чтобы наилучшим образом удовлетворять свои основные потребности [103], — писал Джордж Пейдж в комментарии к серии телевизионных передач „Разум животного: взгляд изнутри“. — Чем больше факторов конкретному виду приходится держать в голове, тем он умнее. В противном случае он попросту вымрет». У Жоржа Леруа — натуралиста, лейтенанта королевской охоты в Версале при Людовике XV — было много возможностей для наблюдения за взаимоотношениями между хищниками и их добычей. Леруа заключил, что волки кажутся гораздо умнее оленей потому, что они бы умерли с голоду, будь это не так. В то время как растительная пища, которой питаются олени, всегда в изобилии растет под ногами, волчья добыча не только умеет быстро бегать, но и делает все возможное, чтобы не быть съеденной. Чтобы ее поймать, хищникам приходится активно — и сознательно — изобретать новые охотничьи уловки, приспосабливаясь к случайным событиям в условиях постоянно меняющейся среды и стараясь обернуть их себе во благо. Любой охотник или предприниматель знает, как нелегко этого добиться, ведь подобные условия, как правило, благоприятствуют жертве, а не хищнику.

Василий, сын Ивана Дункая, всю свою жизнь промышлявший охотой и постоянно ходивший с тиграми одними тропами, пришел к похожим выводам. Морозным утром в марте 2007 года он попытался объяснить свою точку зрения на примерах, понятных не только местным жителям. «Охотник может надеяться лишь на себя самого, — сказал он. — Случись что, помощи ему ждать неоткуда, поэтому у нас у всех здесь очень развита интуиция. Кроме того, мы не забываем опыта наших предков: как прожить человеку в тайге. Тигр такой же охотник, как и человек. Охотник должен думать о том, как добыть дичь. У кабана или оленя все иначе: упадут с дерева лист или шишка, вот они и сыты. Им думать ни о чем не нужно. А тигру думать приходится».