Александр Крыласов - Дневник нарколога

— Ромка, хочешь бой бычков увидеть?

— Хочу, — скалил Рома молочные зубы.

— А купаться будешь?

— Буду, — приходил Ромка в восторг.

— Молодца, — одобрил Воха, — а хочешь, я тебя «грейхруктом» угощу? Пробовал когда-нибудь «грейхрукт»?

— Не-е-е-ет, — радостно качал Ромка белобрысой головой.

— Попробуешь, — обещал бандюк.

В барселонском зале прилета верхоянские не угомонились, демонстрируя квелым иностранцам широту души и сибирское здоровье. Они шныряли между стоящими на паспортный контроль пассажирами и предлагали им «отлакировать коньячилу вискариком». Иноземцы шарахались от них как кони, завидев волчью стаю, да и наши приутихли, предлагая накатить попозже. Верхоянские недоуменно пожимали плечами и глушили виски прямо из горла, предлагая всем последовать их примеру. Из неприметной дверцы вышел испанский блюститель порядка в штатском и укоризненно покачал головой.

— Ребьята, хватит, — довольно дружелюбно предложил он троице заканчивать затянувшийся праздник таежной души.

— Да ладно, братан, — загундели гангстеры, — лучше с нами выпей.

— Пожалуйста, прекращайте, — еще раз попросил служащий и скрылся за дверью.

— Скучный он какой-то, — загоготал Воха, прихлебывая виски из горла.

— Он не скучный, он трезвый, — поставил диагноз Корыто, чокаясь бутылкой с Чесночком и засасывая очередную порцию вискаря.

Дверца опять открылась, и в зал ожидания вышел тот же служащий. Теперь в его голосе позвякивал металл.

— Я вас в последний раз прошу, прекращайте.

— Чего ты, братан, как неродной, — икнул Чесночок и опять присосался к своей бутылке, — как зовут-то тебя, прекрасный незнакомец?

— Педро.

— Петруха по-нашему, — обрадовался Чесночок, — не быкуй, Петруха, хрен тебе в ухо.

— Мы вами ньедовольны, — насупился служащий.

— Ну и что, — осклабился Чесночок, — зато мы довольны.

Служащий опять скрылся за дверью, через секунду оттуда выбежали пять автоматчиков. Последним шел Педро.

— Льечь на пол, — убедительно предложил он буйной триаде «горнистов».

Верхоянские рухнули на пол как подкошенные, привычно положив руки за голову и раздвинув ноги на ширину плеч.

— Умьелые ребьята, — усмехнулся Педро, — видимо, вальялись так не раз.

Бандюки лежали тихо как сибирские сосны, подрубленные топором, а законопослушные пассажиры зашушукались.

— Синьор Педро, — одна из путан затараторила по-английски и по-русски, прося простить пьяных засранцев.

— Ньет, — покачал головой Педро, — я им дал две попытки, они отказались. Испания — гордая страна, мы не хотим их иметь на своей территорья. Эти трое вылетят в Москву через два часа этим же самолетом.

— Как? — остолбенели девушки. — У нас же оплачена пятизвездочная гостиница на две недели.

— Bienvenido, — улыбнулся синьор Педро, — добро пожаловать. Мы рады иметь вас на своей территорья. Эти трое — нет.

Русские туристы возмутились, теперь поведение испанцев показалось им слишком уж строгим. Особенно усердствовали поддатые мужики, угощавшиеся на халяву.

— Они же не дрались, не дебоширили, просто распивали не в положенном месте. Опять же пятизвездочная гостиница оплачена.

— Возьмите с них штраф, да и отпустите с Богом.

— Простите их, они больше не будут.

— Нет, — развел руками Педро, — у них было две попытки.

— Жесткие они, эти испанцы, — решили русские пассажиры, рассаживаясь по автобусам, — чуть что не так, сразу в табло могут заехать. С ними нужно поосторожнее.

Гареев не хотел терять первый день в Испании за просто так и, бросив вещи в номере, отправился в Барселону. Первое, что услышал Шура, запрыгнув в испанскую электричку, была русская речь черноморского разлива. Толстый мужик с красным, обгоревшим лицом в белом костюме, напоминавший мухомор красным верхом и белым низом, вопил в телефонную трубку:

— Жора, ты поливал вчера кабачки? Рапортую: вот сегодня был хороший день, в Бланесе скупились удачно, вина в пакетах набрали, булочек в столовке подтибрили. А вчера — весь день пошел коту под хвост: совершали обзорную экскурсию по Мадрыду. Я тебе, Жора, так скажу, этот Мадрыд — голимый муравейник и вообще в Испании еды нет.

Мужик выскочил на следующей остановке, а Леня принялся размышлять над странной фразой соотечественника. Что значит, что в Испании еды нет? Такой, какой нужно этому мухомору, или она слишком дорогая, а может?.. Но тут в вагоне появился бродячий музыкант. Шура изумился: в испанских электричках тоже паслись свои менестрели. Они бегло перебирали струны и пели жалостливые песни. Местный гитарист сбацал что-то про несчастную любовь и пошел собирать урожай. Слушатели ощутимо скупились, и Саня вспомнил чей-то рассказ о церкви на Мальорке. Там служка носит медную тарелочку очень низко, и всему храму слышно, какую монетку кинул прихожанин: крупную или мелкую. Поневоле раскошелишься с такими спецэффектами. Только гитарист заткнулся, как какой-то паренек со скрипичным футляром принялся насвистывать «Маленькую ночную серенаду» Моцарта. Юноша держался за поручень, смотрел в окно и заливался, как курский соловей. Испанская общественность стала поглядывать на него с неодобрением. Ее можно было понять — парень свистел не ради денег, а от души. Электричка уже миновала пять остановок, а свистун все продолжал надрываться.