Александр Крыласов - Дневник нарколога

— Тогда мне придется искать другую работу, — охладила его пыл благоразумная Анонина Ивановна.

— Да и черт с ней, с твоей работой, — загорячился разгневанный супруг, — опять в учетчицы пойдешь, без работы не останешься.

— В учетчицы не пойду, — наотрез отказалась вкусившая сладкой жизни супруга, — поэтому будем худеть. Вдвоем.

— Почему вдвоем?! — взвыл Василий Петрович.

— Вдвоем легче.

— Мы так не договаривались! — взревел грозный муж.

— Не нравится — уходи, — отрезала Антонина Ивановна.

На следующее утро в субботу его супруга решительно поставила на обеденный стол чайное блюдечко, на котором сиротливо переминались две морковки и одна свеколка.

— Кушать подано.

— И это все? — заскулил Василий Петрович.

— Все, — предупредила Антонина Ивановна, — то же самое будет на обед. А ужина сегодня вообще не предполагается.

Василий Петрович нехотя смирился с причудами супруги и принял участие в дурацком похудении.

P.S. Антонина Ивановна похудела до сорок восьмого размера и сохранила работу, Дина Георгиевна и Милка с ней не здороваются. Василий Петрович тоже здорово похудел и выглядит несчастным.

Василий Петрович не смирился с закидонами жены и, кое-как смастерив себе бутерброд с сыром, хмуро отвернулся к телевизору и больше не проронил ни слова. Антонина Ивановна несколько раз пыталась разрядить обстановку и рассказать несколько веселых случаев из своей туроператорской практики, но супруг никак не прореагировал.

— Что ты надулся, как мышь на крупу? — Пильщикова заслонила собой телевизор.

— Ты определись, кто тебе важней: муж родной или какая-то вшивая работа в турагентстве?

— И то и другое важно.

— За двумя зайцами погонишься — третьего не поймаешь. Даже говорить с тобой не хочу.

— Ну и не говори, — Антонина Ивановна отвернулась и принялась штудировать пособие по подсчету калорий.

На самом деле ей ужасно хотелось есть и в душе она прекрасно понимала гнев Василия Петровича. Тот, потерпев еще час, быстро оделся и, хлопнув дверью, отбыл в неизвестном направлении. Антонина Ивановна весь день провела, мечась от окна к телефону, самой позвонить мужу ей мешала женская гордость. В одиннадцать ночи заявился мутный супруг, от него едко разило водкой, пивом и привокзальной шаурмой. Он, ни слова не говоря, снял ботинки и прямо в одежде плюхнулся на диван, через тридцать секунд раздался богатырский храп. Антонина Ивановна всю ночь не сомкнула глаз, выбирая между супругом и любимой работой, мужнин храп, будоражащий занавески и даже люстру, также не способствовал здоровому сну. К утру чаша весов склонилась в пользу мужа, и она уже собралась встать к плите, тем более что ей самой ужасно хотелось лопать, да и работа учетчицей теперь не представлялась такой уж отвратительной. Антонина Ивановна, тщательно формулируя слова примирения, сама не заметила, как уснула. Проснулась она от бульканья пива. Это Василий Петрович похмелялся пивом прямо из бутылки.

— Алкаш, — выговорила ему Антонина Ивановна.

Василий Петрович поперхнулся пивом и, схватив шапку в охапку, выскочил за дверь. Антонина Ивановна всплакнула, пожалела себя и автоматически встала на весы. От переживаний и диеты два килограмма как корова языком слизнула. Мадам Пильщикова повеселела и, решив, что ее Василек побесится, побесится и успокоится, твердо решила худеть до сорок восьмого размера. На этот раз она не металась между телефоном и окном, а искала в Интернете диету, подходящую ей по знаку зодиака. Василия Петровича опять не было весь день. В начале первого ночи он притащился на бровях и потребовал супу. Вместо супа добрая Антонина Ивановна приварила мужа разделочной доской по лбу, да так, что он свалился на диван замертво и до утра спал тихо как младенец. Наутро Василий Петрович обнаружил громадную шишку на лбу и осторожно поинтересовался, откуда шишка. Антонина Ивановна недоуменно пожала плечами и посоветовала меньше пить.

Дина Георгиевна встретила Василия Петровича возле мусоропровода случайно. Прежде помойное ведро Пильщиковых с трудом вмещало в себя плоды их бурной жизнедеятельности и служило лучшим доказательством их удачного союза, теперь же оно было полупустым, намекая на зигзаги судьбы и наступление пресловутого «черного» дня.

— Что-то давно, Василий Петрович, я не видела вашей дражайшей супруги, — заметила Трещинская.

— Она к вам больше не придет, — буркнул хмурый Пильщиков.