Эдвард Форстер - Избранное

— Так ведь служить обществу — это и есть давать людям надежное пристанище! — пылко воскликнула Китти.

— Есть или должно быть?

— Какая разница?

— Между «есть» и «должно быть» разница большая, — вмешалась ее мать, гордясь, что уловила разницу. — Ты не должна перебивать мистера Дарема…

— Должна или есть? — вставила Ада, и вся семья зашлась смехом — Клайв даже вздрогнул.

— Мы есть, и мы должны быть, — заключила миссис Холл. — Разница большая.

— Не всегда, — возразил Клайв.

— Не всегда, Китти, запомни, — эхом отозвалась миссис Холл, не без легкой укоризны: раньше Клайв ей не возражал. Китти повторила свой лозунг. Что-то такое говорила Ада, Морис помалкивал. Подобная болтовня его давно не занимала, он безмятежно жевал и даже не заметил, что его друга эти разговоры чрезвычайно утомили. Между первым и вторым блюдами Морис рассказал анекдот. Все внимательно его слушали. Он говорил медленно, невыразительно, не следя за речью и не заботясь о внемлющей ему публике. Вдруг Клайв со словами: «Я сейчас упаду в обморок» — рухнул со стула.

— Китти, подушку! Ада, одеколон! — распорядился брат. Он расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке Клайва. — Мама, помаши веером. Или не надо… Нет, помаши…

— Ай да я, — пробормотал Клайв.

Морис тут же поцеловал его.

— Да все в порядке.

Девочки вбежали вместе со слугой.

— Я сам дойду, — выговорил Клайв; цвет лица уже возвращался в норму.

— Ну, нет! — воскликнула миссис Холл. — Морис вас доведет. Мистер Дарем, обопритесь на Мориса.

— Идем, старина. Вызовите доктора.

Он подхватил друга — тот настолько ослаб, что даже заплакал.

— Морис, что же я за дурак такой?

— Ну и будь дураком, — разрешил Морис, отвел друга наверх, помог ему раздеться и уложил в постель. В дверь постучала миссис Холл, и, выйдя к ней, он быстро сказал: — Мама, никому не рассказывай, что я поцеловал Дарема.

— Конечно, не скажу.

— Ему это не понравится. Я так расстроился, совсем не понимал, что делаю. Ты же знаешь, мы большие друзья, почти родственники.

Этого оказалось достаточно. Ей было приятно, что у нее с сыном есть какая-то тайна. Вспомнились времена, когда она для него так много значила. Вскоре явилась Ада с бутылкой горячей воды, и Морис тут же отнес бутылку больному.

— Доктор увидит меня в таком виде, — всхлипнул Клайв.

— Вот и хорошо.

— Что тут хорошего?

Морис зажег сигарету, присел на край кровати.

— Здоровый ты ему не нужен. Почему Пиппа тебе разрешила ехать?

— Кто же думал, что я заболею?

— Это из преисподней пришли по твою душу.

— А нам можно? — спросила Ада из-за двери.

— Нет. Только доктору.

— Он уже здесь, — крикнула Китти издалека. Вскоре на пороге комнаты возник человек чуть старше их.

— Здравствуйте, Джоуитт, — сказал Морис, поднимаясь. — Подлечите-ка мне этого слабака. У него был грипп, но вроде все прошло. А сейчас он вдруг потерял сознание и никак не может сдержать слезы.

— Слышал, слышал, — заметил Джоуитт и сунул в рот Клайву термометр. — Перетрудился?

— Да, а сейчас собирается в Грецию.

— Пусть едет. Оставьте нас вдвоем. Внизу поговорим.

Морис послушно удалился, решив, что Клайв серьезно болен. Через десять минут Джоуитт вышел — ничего страшного, сказал он миссис Холл, просто рецидив. Выписал лекарство, обещал подослать сестру. Морис вышел за ним в сад и, положив ему руку на плечо, сказал:

— Ну, говорите. Это не просто рецидив. Тут что-то серьезнее. Прошу вас, скажите мне правду.

— Да все нормально, — отмахнулся тот, даже с легким раздражением, ибо взял себе за правило говорить правду. — Я думал, вы и сами поняли. Истерика кончилась, и он заснул. Рецидив, и не более. Надо быть осторожным, вот и все.

— И сколько будут длиться эти рецидивы, и не более, как вы выражаетесь? Эта жуткая боль может возникнуть в любую минуту?

— Вовсе она не жуткая — просто продуло в машине, так он считает.

— Джоуитт, не морочьте голову. Взрослый человек ни с того ни с сего не плачет. Наверное, дело зашло далеко.

— Просто слабость.

— Неужели нельзя сказать, что с ним на самом деле? — разозлился Морис и убрал руку. — Не буду вас задерживать.

— Вы меня вовсе не задерживаете, мой молодой друг, я здесь, чтобы помочь.

— Если ничего серьезного нет, зачем присылать сестру?

— Все развлечение. Он ведь человек состоятельный?

— Разве его не можем развлечь мы?

— Нет, у него же инфекция. Вы же слышали — я сказал вашей маме, что входить к нему в комнату не надо.