Эдвард Форстер - Избранное

Мальчик вскочил в омнибус.

— Возможно ли это? — вскричал мистер Бонз. — Неужели невозможное возможно?

— Садитесь! Пожалуйста, садитесь, сэр! Прекрасный омнибус. А вот и табличка с именем кучера — Дан… какой-то Дан…

Мистер Бонз вскочил в омнибус, и тотчас же порыв ветра с такой силой захлопнул дверцу, что сорвались вниз и защелкнулись оконные шторки, у которых, видимо, от времени ослабели пружины.

— Дан… постой, я сам хочу взглянуть. Боже милостивый! Мы как будто едем!

— Ура! — прокричал мальчик.

Мистер Бонз был в полной растерянности. Он никак не предполагал, что его куда-то увезут. Он попытался нащупать дверную ручку, приподнять шторку, но потерпел неудачу. В омнибусе не было видно ни зги, а когда наконец мистер Бонз зажег спичку, то оказалось, что за окном опустилась ночь. Лошади мчались во весь опор.

— Поразительное, незабываемое приключение, — сказал мистер Бонз, оглядывая огромный, поместительный, превосходной работы омнибус, где все было чрезвычайно соразмерно. Надпись над дверью (ручка ее оказалась снаружи) гласила: «Lasciate ogni baldanza voi che entrate» [28] Оставь самомнение всяк, сюда входящий ( итал .). . Так по крайней мере было написано, но мистер Бонз сказал, что это претенциозные и какие-то там еще потуги, что правильно «speranza» [29] Надежда (итал.). , a «baldanza» [30] Самомнение, высокомерие (итал.). — это ошибка. Голос у него был как в церкви.

Мальчик тем временем попросил у кучера с мертвенным лицом два обратных билета, которые тот вручил ему без единого слова. Мистер Бонз, прикрыв лицо рукой, снова дрожал.

— Знаешь, кто это? — прошептал он, как только окошечко захлопнулось. — Перед нами невозможное!

— Сэр Томас Браун нравился мне больше, но я не удивлюсь, если окажется, что этот еще почище сэра Томаса.

— «Еще почище»! — От возмущения мистер Бонз топнул ногой. — Благодаря случайности ты совершил эпохальное открытие — и все, что ты можешь сказать об этом: «Еще почище»! Помнишь в моей библиотеке переплетенные в кожу книжечки с вытисненными на них красными лилиями? А теперь замри и приготовься, ты услышишь нечто из ряда вон выходящее. Эти книжечки написал он.

Мальчик сидел, как ему было велено.

— Интересно, увидим ли мы там миссис Гэмп? — спросил он, из вежливости немного помолчав.

— Миссис?..

— Миссис Гэмп и миссис Хэррис. Я встретился с ними совсем случайно. Мне так нравится миссис Хэррис. Миссис Гэмп чуть не растеряла на радуге свои картонки, у них донышки отвалились, и две шишечки от ее кровати упали в поток.

— Нас везет человек, который написал мои переплетенные в кожу книги, а ты мне толкуешь про Диккенса и миссис Гэмп! — обрушился на него мистер Бонз.

— Я очень хорошо знаю миссис Гэмп, — оправдывался мальчик, — как же мне было не обрадоваться ей? Я узнал ее по голосу. Она рассказывала миссис Хэррис про миссис Приг.

— И ты весь день провел в столь облагораживающем обществе?

— Нет, что вы, я бегал наперегонки. Ко мне подошел молодой человек и отвел меня на беговую дорожку. По этой дорожке бежишь, а за ней, в море, дельфины.

— Вот как! А не запомнил ли ты случайно имени этого молодого человека?

— Ахилл. Нет, Ахилл был потом. Том Джонс.

Мистер Бонз тяжело вздохнул:

— Ты самым жалким образом все перепутал, любезный. А ведь мог же на твоем месте оказаться образованный человек, который знает всех этих литературных героев, знает, что каждому из них сказать. Он не стал бы попусту тратить время с какими-то там миссис Гэмп и Томом Джонсом. Он беседовал бы только с героями Гомера, Шекспира и того, кто нас везет. И бегать наперегонки он не стал бы. Он бы задавал умные вопросы.

— Но, мистер Бонз, — сказал мальчик смиренно, — вы и есть этот образованный человек. Я им так и сказал.

— Вот именно! Вот именно! И смотри не опозорь меня, когда мы туда приедем. Не вздумай болтать и бегать взапуски. Сам ни с кем не заговаривай, жди, пока Бессмертные к тебе обратятся. Кстати, дай-ка мне сюда билеты, а то ты их еще потеряешь.

Мальчик безропотно отдал билеты, но ему было немного обидно. Как-никак это он нашел сюда дорогу. Трудно стерпеть, когда сначала тебе не верят, потом тебя же поучают. Дождь тем временем прекратился, и в омнибус сквозь все щелочки прокрадывался лунный свет.

— Неужели не будет радуги? — воскликнул мальчик.

— Не отвлекай меня, — напустился на него мистер Бонз. — Ты мешаешь мне размышлять о прекрасном. Хотел бы я, чтобы рядом со мной был человек понимающий, почтительный.