Сью Таунсенд - Мы с королевой

— Вы учились сестринскому делу, да, Вайолет? — спросила королева, прокаливая над газом ножницы.

— Нет, у нас в семье никто ничему не учился. Я даже сдала на стипендию, да только не до школы мне было. — Самая мысль о полном среднем образовании рассмешила Вайолет. — На форму и то денег не могли наскрести, да и вообще, пора было идти на заработки.

— Как это несправедливо, — сказала королева.

— Ох, Вайолет, — вдруг взвизгнула Мэрилин, — ой, мамочки, больно!

Вайолет промокнула лицо Мэрилин белоснежным личным полотенцем с монограммой, заглянула ей между бедер и сказала:

— Головку уже видать, вот-вот выйдет, скоро ты малыша своего возьмешь на ручки.

Лесли-Керри-Вайолет-Элизабет Монк родилась в два часа десять минут ночи, и весила она пять фунтов и шесть унций.

— Чуток побольше, чем пакет картошки, — заметила Вайолет, готовясь перерезать пуповину, связывавшую мать и дитя.

Королева зачарованно смотрела на ребенка — девочка лежала у Мэрилин посреди живота, словно розовый камушек на широком белом берегу. Вайолет попросила королеву запеленать малышку и вытереть ей личико. Когда это было сделано, веки у крохи поднялись, и на королеву глянули ярко-синие глазки, как сапфиры на той брошке, что подарили ей родители по случаю появления на свет Чарльза.

Королева протянула Лесли что-то лепетавшей Мэрилин — та была рада-радешенька, что боль отпустила и что ребенок «в порядке, не уродка какая или еще чего-нибудь». Придурковатого парня, заварившего без всяких просьб еще чаю, щедро похвалили. Лесли уложили в картонную люльку, и женщины сели пить густо-оранжевую жидкость.

Придурковатый братец Лесли открыл дверь, и в комнату вошли трое маленьких ребятишек в замурзанных майках и штанишках.

— Хотят на ребенка поглядеть, — сказал он. — Ты их своим криком разбудила.

— Это девочка, — сообщила пасынкам их незаконная мачеха. — Я ее назвала Лесли, в честь вашего папки.

Королева вымыла детям руки и мордашки. Потом им разрешили по очереди подержать ребенка. Затем она отвела всю компанию наверх и уложила всех вместе на двуспальную кровать под драные одеяла.

На площадке она вдруг увидела собственное лицо: вырванная из газеты страница была приклеена скотчем прямо к стене. Монархиня была сфотографирована во всем блеске — на открытии сессии парламента. Королева быстро осмотрела спальни и ванную. Тяжкий дух нищеты и безысходности ударил ей в нос, в легкие, въелся в одежду, казалось, что все тело облеплено мерзкой пленкой.

Надо полагать, к этому запаху в конце концов привыкают, подумала королева, спускаясь вниз, чтобы открыть дверь; на пороге стоял рассыпающийся в извинениях врач «скорой помощи» — они наконец-то разыскали переулок Ад.

Мэрилин с Лесли усадили в переносное кресло и на нем втащили в карету «скорой помощи». На коленях у Мэрилин, в полиэтиленовой сумке из дешевого универмага «Вулвортс», лежало детское приданое времен королевы Виктории.

— Только посмей уйти из дому, — сказала Вайолет придурковатому парнишке, который именно это и собрался сделать. — Не вздумай улизнуть на какую-нибудь тусовку с «травкой» и оставить мальцов без пригляду. Мы завтра с утречка забежим — чтоб ты был дома.

Он без особой радости кивнул и направился к своей разворошенной постели.

Вайолет завернула послед в газету; так ловкий подручный мясника завернул бы для покупателя большой кус говяжьей печенки. Потом они с королевой, серьезные и важные, пошли за дом, развели там костер и положили сверток в огонь. Они стояли, тихо переговариваясь, пока пламя не поглотило послед.

Такое чувство близости, как сейчас к Вайолет, королева в своей жизни мало к кому испытывала. Что-то было особенное в отблесках костра — обеих женщин так и тянуло поделиться сокровенным. Вайолет, конечно, вульгарна, одевается отвратительно, но в ней чувствуется внутренняя сила, которая вызывала у королевы восхищение, даже зависть. Они заговорили о тех страданиях, которые причиняли им дети. Королева призналась, что со дня переезда в переулок Ад она не получала известий от сыновей, Эндрю и Эдварда, которые находились за границей.

— Я страшно беспокоюсь, — сказала она.

— Только об себе думают, черти! — презрительно фыркнула Вайолет. — Мигом небось прибегут, когда чего-нибудь понадобится.

— Вот исполнится им по восемнадцать, думала я, и тогда… Ну не то чтобы с плеч долой, но хоть меньше сердце будет болеть, — сказала королева.

— Как же, держи карман шире, — отозвалась Вайолет.