Цикл романов Чарльза Сноу, видимо, будет продолжен им, — автор находится в хорошей творческой форме, и можно ожидать еще немало интересного от его талантливого пера. При этом Чарльз Сноу одновременно со своей литературной работой нередко выступает как общественный деятель, глубоко задумывающийся над судьбами современного ему общества. Часто появляются его статьи на страницах английских и американских газет и журналов, а в последние годы его фамилию мы регулярно встречаем и в советской печати.
В 1959 году он прочел в Кембриджском университете лекцию «Две культуры и научная революция», получившую широкий отклик во всем мире и опубликованную также в СССР. В этой лекции Сноу с тревогой говорит о том, что в западном мире наблюдается опасный разрыв между наукой и литературой, что культура современного западного общества теряет свое единство, как бы расколовшись надвое. Он говорит о том, что между миром науки и миром гуманитарной культуры возникает непонимание, становящееся все более трагическим, разрыв этот все увеличивается, грозя обществу многими бедствиями.
«Положение человека может быть трагическим, но положение общества не должно быть таким», — провозглашает Сноу.
Чуткий художник, пытливый наблюдатель жизни своего общества, Сноу остро ощущает, что «в королевстве датском» отнюдь не все в порядке. Он по-своему объясняет все сильнее назревающий духовный кризис западного мира. Он дает какие-то свои рецепты лечения этой болезни. Конечно, — мы, советские люди, по-другому понимаем болезни капитализма, считаем их неизлечимыми и предвидим другое их развитие — мы верим в иной путь, который изберет себе человечество в будущем. Но познакомиться с идеями и творчеством столь крупного писателя и деятеля культуры современной Англии будет небезынтересно для наших читателей.
Это тем более так, что Чарльз Сноу — один из самых честных, полных чувства ответственности художников и мыслителей западного мира, писатель-гуманист, человек, который искренне хочет содействовать идее мирного сосуществования государств с разным общественным строем, развитию взаимопонимания между Востоком и Западом. Это тем более так, что Чарльз Сноу показал себя другом нашей страны, другом нашей советской литературы и делает много для того, чтобы ознакомить с ее достижениями своих соотечественников.
С. С. Смирнов
Часть первая. Первая из инакомыслящих
Когда Том Орбэлл пригласил меня пообедать в свой клуб, я полагал, что буду его единственным гостем. Однако, встретив меня, — он ждал возле будки швейцара, пока я подымался по ступеням крыльца, — он первым долгом озабоченно сообщил мне заговорщицким шепотом:
— Видите ли, я хочу познакомить вас с одной особой. Вы не возражаете?
Том был крупный, еще молодой человек, хорошо подбитый жирком, под которым угадывались, однако, широкая кость и крепкие мускулы. Ему не было еще и тридцати, но он уже начал лысеть. Лицо у него было гладкое, свежее, улыбка приветливая, открытая, с ехидцей, подчас любезная и чуть заискивающая. Поздоровался он со мной радушно, слова приветствия звучали искренне, и выражение лица было дружелюбное, но большие голубые глаза смотрели настороженно и недоверчиво.
Он говорил мне о своей гостье:
— Видите ли, это молодая дама. И знаете, Люис, она совсем недурна собой.
Я и забыл, что этот клуб, как и многие другие лондонские клубы в пятидесятых годах, стал допускать женщин обедать в своих стенах. Слушая его, я ни на минуту не сомневался в том, что приглашен сюда с какой-то определенной целью, но с какой именно, догадаться пока не мог.
— Вы правда ничего не имеете против? — настойчиво спрашивал Том, пока я снимал пальто. — Не возражаете?
Энергично расправив мощные плечи, он повел меня в читальню. Это была длинная комната, мрачная и пустая. Несмотря на то что за окнами стоял теплый сентябрьский вечер и во всех каминах пылал огонь, из нее, казалось, пахнуло сыростью. У одного из каминов в дальнем конце комнаты сидела пара — мужчина и женщина, в руках у них были журналы в глянцевитых обложках. Возле другого, опершись о каминную полку, стояла молодая женщина в красном свитере и черной юбке. Обращаясь к ней, Том Орбэлл с нарочитой бодростью воскликнул:
Читать дальше