Говард в глазах Люиса Эллиота и его друзей — груб, невежлив, нетерпим, неблагодарен и даже нахален. Но давайте опять сделаем поправку на «коэффициент преломления».
Говард и его жена Лаура приходят в дом Люиса Эллиота, чтобы убедить его в необходимости пересмотра дела. Посмотрите, как ведет себя Говард. Он не просит протекции, он не унижается перед Эллиотом, не уговаривает его ни о чем — наоборот, он непримиримо резко отзывается о тех, кто решает его судьбу в колледже, нимало не заботясь о том, что Гетлиф — друг, а Мартин Эллиот — родной брат Люиса и что подобная резкость суждений об этих людях может только оттолкнуть от него адвоката. Он и от Люиса по сути не ждет ничего хорошего для себя, понимая, что тот в конце концов гораздо ближе к его врагам, чем к нему. И позднее, когда уже вступившие в борьбу за него Люис и Мартин Эллиот приезжают к нему в школу, где он работает, Говард держится так же резко, почти враждебно, и у читателя — взгляни только он на Говарда глазами Люиса Эллиота — неизбежно возникает неприятное ощущение грубости и неблагодарности этого человека по отношению к тем, кто борется за его реабилитацию. И уж совсем грубо-неблагодарным может показаться Говард, когда в конце, узнав о благоприятном для него исходе дела, он сначала возмущается двойственностью принятого решения, а затем, в то время как некоторые из его союзников готовы продолжать борьбу, он вдруг, передумав, заявляет, что больше ничего добиваться не намерен, и уходит, даже не поблагодарив своих защитников.
Но если вдуматься в существо дела, то почему должен Говард питать благодарные чувства к этим людям? С точки зрения общественной, они глубоко чужды и враждебны ему, как и он им, — это представители того общества и тех классов, против которых он борется, В личном плане он также не считает себя чем-то обязанным им — ведь это они допустили по отношению к нему несправедливость, не пожелав досконально разобраться в его деле, объявили его мошенником, изгнали из университета, доставив ему немало огорчений и тягот. Что ж, если они теперь восстановили справедливость, да при этом еще так, чтобы все-таки избавиться от него, — неужели он должен рассыпаться перед ними в благодарностях? Это было бы для него лицемерием, которое ему органически противно, как противны ему и все эти люди — и враги и союзники — со всеми интригами в борьбе за власть, с их закоснелым консерватизмом и охранительными тенденциями, с их любовью покрасоваться своим копеечным либерализмом, с их позой «правдолюбцев», за которой он видит пошлое стремление повысить свою собственную самооценку и глубоко равнодушное отношение к делу по существу и к человеку, чья судьба стоит за ним. Явно так смотрит на все это Говард, и ему нельзя отказать в цельности натуры и в последовательности поведения.
Да и все его положение в романе — положение одиночки, попавшего в стан врагов и смело высказывающего им в лицо все, что он о них думает, не склоняющего перед ними головы, не идущего ни на какие уступки и сделки со своей совестью, — придает образу Говарда удивительную цельность. Это человек, знающий, чего он хочет в жизни, человек, стоящий на твердой позиции, прямой и непримиримый в своих взглядах и вкусах. При всей угловатости своей натуры, он на несколько голов выше таких людей, как способный на сознательный подлог Найтингэйл, как карьерист и ловкач Том Орбэлл, как хитрый политикан Артур Браун или усталый и, в сущности, глубоко равнодушный ко всему, кроме своего покоя, ректор Кроуфорд.
Нет, отнюдь не одной черной краской написал Сноу образ Дональда Говарда. Он просто показал его, как и всех остальных, глазами Люиса Эллиота, а Люис Эллиот, верный сын своего класса и своего общества, не может смотреть на Говарда иначе, чем он смотрит.
«Дело» написано Чарльзом Сноу в его обычной манере — с неторопливым развертыванием действия, с подробными описаниями событий, с глубоко скрупулезным исследованием психологии героев. Эта манера может нравиться или не нравиться читателю, может порой показаться старомодной и громоздкой, но она дает возможность автору воссоздать картины жизни, полные достоверных и убедительных деталей, и хорошо передать все оттенки человеческих характеров, В этом же романе неторопливость и обстоятельность автора, как мне кажется, удачно передают размеренный, веками устоявшийся ритм жизни университетской верхушки и как-то особенно гармонируют с обстановкой, в которой развертываются события.
Читать дальше