Чарльз Сноу - Дело

— А теперь, Мартин, — сказал Найтингэйл, — будьте добры, подпишитесь вот на этой строчке. Мне, конечно, нужна подпись еще одного члена. Я просил прийти Скэффингтона. Если уж делать все строго по правилам, он тоже должен был бы присутствовать при приложении печати, но думаю, что в этом случае я могу позволить себе некоторую вольность.

Через несколько минут в кабинет вошел Скэффингтон.

Пока Скэффингтон расписывался на строчку ниже Мартина, Найтингэйл чистил большую печать, терпеливо извлекая из нее тонкими пальцами крошки сургуча. Затем с благоговением положил печать на стол перед нами.

— Все-таки до чего красивая вещь, — сказал он.

Собственно говоря, ничего особенно красивого в ней не было. Это была серебряная печать, вычеканенная еще в пятнадцатом веке, тяжелая и слишком замысловатая. Найтингэйл же смотрел на нее с таким видом, словно ничего лучшего представить себе не мог. Ему она казалась прекрасной. Он смотрел на нее чуть ли не с благоговением — так много олицетворяла она для него. Он стольких недолюбливал и стольким завидовал, он никому никогда не доверял, он страстно желал пользоваться в колледже доверием, не надеясь, что желание его может сбыться. И вот теперь он был казначеем. То, что для большинства давно перешло бы в привычку, продолжало вызывать у него восхищение, давало уверенность в будущем, доставляло радость.

— Так! — сказал он. — Сейчас найдется дело и для Эллиота. Если вы ничего не имеете против, нужно будет записать ваш настоящий адрес и род занятий. Боюсь, что написать просто: «В прошлом член совета колледжа», — нельзя.

В голосе его звучало ликование. Он с удовольствием напоминал себе, что другие — в частности, в это утро я — находились по ту сторону волшебного круга, что на них не распространялась мана [1] Мана — слово, употребляемое в Меланезии и Полинезии для обозначения сверхъестественной, «необычной» силы, «мощи», носителями которой могут быть отдельные люди, животные, различные предметы, а также «духи». В некоторых религиях эту силу рассматривают как «дар богов». (Прим. перев.). колледжа, — мана, которой сам он владел и которой поклонялся.

Когда мы все расписались, Найтингэйл достал бутылку хереса и три рюмки. Это явилось для меня неожиданностью, — так как он всегда был трезвенником — в мое время единственным на весь колледж. Трезвенником, по-видимому, и остался, но — как он пояснил нам — ему хотелось, чтобы хоть другие отпраздновали приложение печати.

Мы выпили херес и уже собирались уходить, когда Мартин указал мне на один из черных ящиков, на котором белой краской было выведено: «Профессор Ч. Дж. Б. Пелэрет, член Королевского общества».

— Профессор Говарда, — заметил он.

— Кто? — переспросил я.

— Старый ученый, с которым работал Говард. Ну, помнишь, Фрэнсис Гетлиф рассказывал тебе о нем вчера вечером.

Даже тут я не сразу сообразил, в чем дело. Случай с Говардом был мне глубоко безразличен; он пока что не имел для меня никакого значения. В то же время в их сознание эта история вошла прочно. Они скрывали ее от посторонних, потому-то все трое присутствующих, так же как и Браун, Гетлиф, Орбэлл и все остальные, думали о ней гораздо больше, чем можно было бы ожидать даже от людей, живущих в таком замкнутом кругу. Они следили за каждым шагом в ее развитии.

— Рад сообщить вам, что старик оставил колледжу неплохое наследство, — заметил Найтингэйл, — но это, конечно, только ухудшает дело.

— Видит бог, дело и без того достаточно погано, — сказал Скэффингтон, — но я с вами вполне согласен: последний его выпад — это уж слишком.

Какую-то секунду оба они не могли скрыть своего возмущения. Затем Найтингэйл спохватился.

— Одну минутку! Мне кажется, что в присутствии Эллиота обсуждать этот вопрос мы не имеем права. Так или нет?

Меня это разозлило, и я сказал:

— Я ведь, как вам известно, не совсем здесь чужой.

— Виноват, — возразил Найтингэйл, — но, по моему мнению, ни одна душа за стенами колледжа не должна была ни слова слышать об этом.

— Артур Браун и Гетлиф придерживаются другого мнения. Оба они разговаривали со мной на эту тему вчера вечером.

— Виноват, — повторил Найтингэйл, — но я считаю, что они были не правы.

— Кроме того, кое-что я слышал и от жены Говарда, — сказал я, — и, хоть убейте, не вижу, каким это образом вы собираетесь заставить ее держать дело в секрете.

— Мы найдем способ обойтись без огласки, раз нам это нужно, — ответил Найтингэйл.