Видади Бабанлы - Когда молчит совесть

— Так выпьем за его молодое сердце! — крикнул кто-то из гостей и, прервав речь Клыджева, высоко поднял бокал. — Пусть живет столько, сколько его душа пожелает, и пусть бурит все новые и новые скважины!

За столом зашумели, засмеялись, протянулись к Агаризе чокаться.

Но Клыджев громким голосом заглушил праздничный шум:

— Я еще не все сказал! А ну-ка, позовите Ширинбаджи.

И когда Ширинбаджи пришла из кухни, он усадил ее рядом с мужем и продолжал:

— Я хочу одновременно выпить и за здоровье сестрицы моей Ширинбаджи, великолепного педагога, большой труженицы. Если сегодня Агариза чувствует себя молодым и здоровым, мы обязаны этим заботам Ширинбаджи. С таким верным другом не состаришься. Подумать только, как она любит этого костлявого человека! Каждый год торжественно празднует день его рождения.

Агариза широко улыбнулся:

— Э-э, дорогой, вот тут ты заблуждаешься! Думаешь, меня ублажает? Не-ет… Просто хочет лишний раз напомнить и мне и людям, что я старею.

— Брось, Агариза! Такой преданной, заботливой жены днем с огнем не сыщешь!

— Что верно, то верно, — щурясь, сказал Агариза. — Думал — стекло беру, оказался алмаз…

Шахмалы чуть приподнял левую бровь, покосился на Агаризу и погрозил ему пальцем:

— Укороти язык, не то выверну твое нутро наизнанку!

— Угрожаешь?!

— Осушим бокалы, друзья!

Вугар успокоился. Веселая перепалка между стариками развеселила его, и он забыл смущение, с которым переступал порог незнакомого дома. Люди, окружавшие его, нравились, казалось, он находится среди старых друзей. Вообще день сегодня выдался очень счастливый. В двух домах побывал Вугар, познакомился с двумя семействами, и в обоих его приняли ласково, везде оказывали почет и внимание. Никогда еще судьба так щедро не баловала его. Он почувствовал, что хмелеет, — то ли от вина, то ли от счастья…

Тамада распорядился снова наполнить бокалы. Вино весело лилось в стаканы и рюмки, раздавался звонкий женский смех и басовитые голоса мужчин.

Шахмалы, откашлялся, провел по тяжелым седым усам своими корявыми пальцами и повел речь:

— Разрешите мне рассказать о том, как наш дорогой Агариза женился на нашей уважаемой Ширинбаджи! Какое совпадение! Дело происходило как раз в эту пору года! Однажды поздно вечером возвращаюсь я домой с работы, поставил на примус чайник… Недаром говорят: пока ты холост, — ты султан! Это, конечно, верно. Но каждая монета имеет оборотную сторону. Кто позаботится о холостяке? Вот и приходится самому стряпать, а порой и стирать… Слышу, кто-то осторожно открывает дверь. Гляжу — Агариза, да такой расстроенный, что я подумал: не дай бог, несчастье какое стряслось. Ведь обычно он был веселый, возвращался домой с шутками, войдет в комнату, и вместе с ним приходит шум, радость. Я тогда жил возле Сабунчинского вокзала, у одного армянина комнату снимал. Так его жена, старая армянка, всегда на шум жаловалась, ворчала, под дверью: «Господи, да что же это такое, когда кончится?» А кончалось тогда, когда она открывала дверь и грозилась, что, если мой гость не прекратит свои выходки, придется мне съезжать с квартиры! Это был единственный способ угомонить нашего Агаризу. А тут вдруг — молчаливый, мрачный, ниже травы, тише воды… Слова не добьешься, камень легче заставить заговорить…

Подошел я к нему, положил руку на плечо и спрашиваю: «Что случилось, Агариза? Тебя узнать нельзя». А он как воды в рот набрал. Молчит — и весь разговор! Я уж, признаться, подумал, не разыгрывает ли он меня. Оставил его в покое, стал, чай разливать, пригласил к столу. А он стоит посередине комнаты, голову повесил и не слышит моих слов. «Довольно, — говорю. — Я и так за день на работе вымотался, а еще ты решил мне душу мотать…» Он молчит. Поглядел я и понял: нет, не шутит, и вправду случилась у него какая-то беда. «Может, ты заболел?», — спрашиваю. Тут наш Агариза перевел дыхание, покачал головой, и вижу слезы у него на глазах выступили. Опешил я. Какие только мысли не приходили мне в голову! Подошел я к нему, взял за руку, подвел к постели, усадил, Долго уговаривал, расспрашивал, и наконец меня осенило: любовь! Я не выдержал и расхохотался. Никогда в жизни так не смеялся! Потом спрашиваю: «Кто же она? Где ты ее нашел?» — «Не знаю, отвечает, — кто она. Два раза видел на улице…»

Тут меня снова смех разобрал, хохотал я как сумасшедший. Агариза не обиделся, только заговорил, жалобно так: «Шахмалы, умоляю, на тебя вся надежда! Нет у меня сил подойти к ней и познакомиться, куда моя смелость девалась? Родной мой, прошу тебя… Скоро она должна возвращаться из школы…» — «Послушай, Агариза, ты какой-то странный! Влюбился в девчонку, а я — то тут при чем? Чем я могу тебе помочь? Если плешивый найдет лекарство от лысины, он прежде всего свою голову станет лечить». Думал, отстанет. Куда там! Пристал, как банный лист: «Только ты можешь пособить моему горю! Где твоя дружба? Разве можно друга в беде бросать?»