Видади Бабанлы - Когда молчит совесть

Шахмалы засмеялся, — он знал, как задеть Агаризу, и, придвинув к себе тарелку, принялся с аппетитом уплетать плов.

Рассказ Шахмалы растрогал Агаризу. Прошлое с калейдоскопической быстротой промелькнуло перед ним. Как быстро прошла жизнь! Отшумела молодость, подошла старость. Расчувствовавшись, Агариза взглянул на жену, наклонился к ней и, глубоко вздохнув, прошептал:

— Шахмалы разволновал нас своим рассказом, дай я поцелую тебя. Нет на свете ничего безжалостнее старости… Время, как быстротекущая река, уносит молодость, уносит лучшие дни…

Ширинбаджи послушно, словно была не учительницей, а ученицей, пододвинулась к нему, и они крепко поцеловались. Веселый, восторженный гул огласил комнату.

Когда Вугар вышел из гостеприимного дома Арзу, узкие улочки были пусты и тихи. Плоские ветхие домики, тесно прижавшиеся друг к другу, маленькие дворики с высокими заборами мирно дремали в ночной мгле.

Он дошел до конца улочки, вьющейся, как горная тропинка, и в недоумении остановился на перекрестке. Куда идти? Эти похожие друг на друга, мощенные голышом переулки могли запутать кого угодно, — где начало, где конец? Нет, вино тут ни при чем! Вугар старался припомнить, по каким именно переулкам несколько часов назад вела его Арзу. Но сколько он ни вспоминал, все было тщетно. И он пошел наугад, прямо по переулку. Тот привел его в другой переулок, еще уже и темнее. Вугару стало не по себе, он ускорил шаг, потом побежал и бежал так, словно за ним гнались. Наконец этот переулок, внушивший ему страх, кончился, он увидел яркие фонари, и Вугару показалось, что миновала темная ночь. Небо сразу стало светлым и легким. И дома другие — четкие, живые. Все словно ожило, задвигалось. Прошло уныние. Еще минуту назад он был уверен, что до утра не сможет выбраться из лабиринта переулков, и вот…

Выйдя на ярко освещенную улицу, что шла от здания Бакинского Совета в крепость, Вугар замедлил шаг. Здесь начинался новый Баку. Какая разница! Он вспомнил песенку «Бакинские вечера». И правда, как красиво! Огромные дома, один лучше другого, стояли ровно, ладно, словно в шеренге. Тенистые аллеи, высокие ветвистые деревья, сады и скверы, ярко освещенные площади, чистые и просторные, — все было залито светом. Электрические фонари, разгоняя ночной мрак, радостно перемигивались, и их лучи отражались на мокром асфальте, только что политом, растекаясь желтыми отблесками. Казалось, улицам нет конца.

Вугар не мог отвести взгляда от новых кварталов, так внезапно открывшихся перед ним. Скоро семь лет, как он живет Баку, а вот до этого мгновения никогда с такой остротой не ощущал красоты прославленного города. Что случилось? Почему именно сегодня распахнулось его сердце и душа наполнилась гордостью за свой город? Может, во всем виновато вино? Впрочем, о вине Вугар не подумал. Тихим шагом прошел он через крепостные ворота и очутился перед зданием Бакинского Совета. Медленно пробили часы… Было два часа ночи. Всегда людная, шумная Коммунистическая улица пустынна и безмолвна. Изредка проскользнет мимо одинокая машина. Улица отдыхала, уснув крепким сном…

Какой покой! После шумной вечеринки тишина спящего города была особенно приятной. Вугар расстегнул ворот, и легкая ночная прохлада, забравшись под рубашку, ласково приникла к разгоряченной груди. Вугар ощутил во всем теле необыкновенную легкость.

Он шел вниз по Коммунистической. Величественное здание старого университета возникло перед ним. Неожиданно для самого себя он остановился. Студенческие годы, проведенные здесь, всплыли в памяти. И ему вдруг стало грустно. Эта дощатая дверь, эти толстые каменные стены — как много связано с ними! Кто сосчитает, сколько раз за пять лет учебы открывал и закрывал он эти двери? Сколько раз спускался и поднимался по широким мраморным ступеням? Сколько раз потел, краснел, волновался, сдавая зачеты и экзамены? Сколько раз уходил с экзамена огорченным, а сколько веселым и радостным?

Вугар привстал на цыпочки и через изгородь оглядел ту часть здания, где разместился химический факультет. С грустью пытался он отыскать окно аудитории, где с такой жадностью слушал лекции профессоров, казавшихся ему недосягаемыми божествами.

Но свет в окнах давно погас, все они были темными и одинаковыми. Вугар вздохнул и продолжал свой путь. Ночная тишина убаюкивала, как в колыбели, сердце было переполнено любовью к Баку. Ему хотелось без конца бродить по улицам и бульварам, переулкам и скверам, ходить и ходить, шаг за шагом по-новому открывая свой город…