Видади Бабанлы - Когда молчит совесть

Прошел год (он показался Сохрабу вечностью!), и не было в этом году ни одного дня, чтобы Сохраб не вспоминал о Зийнат, она заняла прочное место в его сердце. Желание снова побывать в Баку не оставляло его. Сохраб стал готовиться в путь…

На этот раз ехал в Баку не для того, чтобы весело провести летние каникулы. Он решил поступить в институт. Впрочем, это была его давнишняя мечта. И желание во что бы то ни стало встретиться с Зийнат лишь ускорило ее осуществление. Сохраб не сомневался, что, поселившись на несколько лет в Баку, он обязательно разыщет Зийнат. Ведь в жизни так много чудес, случайностей, неожиданностей. Пусть и это будет одним из чудес!

Однако надеяться только на судьбу Сохраб не стал. Приехав в Баку, он сразу же начал поиски. Несколько раз подходил к ее дому, часами стоял у ворот, ожидая ее появления… Все было напрасно. Преодолевая смущение, краснея от стыда, он пытался расспросить соседей. Ему отвечали коротко: не знаем. Некоторые говорили: «В нашем доме много женщин с таким именем. Какую Зийнат вам нужно? Как фамилия? Как зовут родителей?» Что мог ответить Сохраб? Он и сам не знал ее фамилии, не знал, как зовут родителей… Что ж, видно, не судьба еще раз увидеть женщину, так глубоко запавшую в его сердце! Потеряв всякую надежду на встречу, Сохраб стал усердно готовиться к экзаменам. Через месяц его имя одним из первых стояло в списках принятых на химический факультет Азербайджанского государственного университета.

Днем — лекции, вечером — занятия в лаборатории, посещение библиотек. Теперь у него попросту не было времени тосковать по Зийнат. Кто знает, возможно, прошло бы еще три-четыре месяца — и он забыл бы о своей любви. Но тут снова вмешался случай. И чувство, казалось преданное забвению, вспыхнуло, как трут от удара кремня.

Приближалась экзаменационная сессия.

Сохраб целые дни проводил в библиотеках. Казалось, разреши начальство, и он перетащит в читальный зал свою кровать. Уходил последним, когда в здании гасли огни. Вот и сегодня… Он собрал книги, тетрадки, намереваясь идти к выходу, как в зале погас свет, — это библиотекарша, не зная, как избавиться от усердного посетителя, выключила лампы. Она почему-то недолюбливала Сохраба и ворчала, что он вечно задерживает ее.

В фойе тоже было темно, и только у самого входа над большим зеркалом горела тусклая лампочка. Молоденькая женщина, повернувшись спиной к Сухрабу, стояла перед зеркалом, поправляя волосы. Сохраб невольно остановился, чувствуя, что у него подкосились ноги. Из полутьмы зеркала глядели знакомые милые глаза… что это, галлюцинация? Мираж? Как раз сегодня, проснувшись на рассвете, он долго думал о Зийнат. И в библиотеке не раз вспоминал о ней, и ему все казалось, что она глядит на него со страниц книг и учебников. Давно с ним такого не бывало. Сегодня он ловил себя на том, что порой плохо понимает прочитанное, снова и снова перечитывал страницу. Может, и сейчас она пригрезилась ему?

Сохраб подошел чуть ближе. Ошибки быть не могло, — не только глаза, милое, округлое лицо, фигура говорили о том, что это она. Не в силах сдержать волнение, Сохраб воскликнул:

— Зийнат?! — и его возглас гулко прокатился по огромному пустому фойе.

Женщина вздрогнула и обернулась. В ее взгляде были испуг и недоумение. Она явно не узнавала Сохраба. А Сохраб, не скрывая радости, уже бежал к ней:

— Как я счастлив, что вижу тебя, Зийнат!

Глаза Зийнат потеплели, стали ласковыми, побледневшее от испуга лицо порозовело, улыбка заиграла на губах.

— Здравствуйте… — Она замялась, силясь припомнить его имя, и замолчала, видно так и не вспомнив.

Сохрабу стало обидно. «Неужели забыла?» — с горечью подумал он и назвался.

Зийнат, обрадованная, крепко пожала его руку:

— Здравствуйте, братец Сохраб! — Она хотела обнять его, но, опомнившись, отступила. — Простите, поначалу я не узнала вас. Вы так переменились… Как вы живете, как здоровье?

Сохраб глубоко вздохнул и ответил тихо, без прежней восторженности, в голосе звучало разочарование:

— Спасибо, чувствую себя отлично!

Зийнат замялась. Как трудно бывает порою находить самые обыкновенные слова! Помолчав, она спросила:

— Какими судьбами в Баку?

— Учусь в университете…

— Давно?

— Нет, в нынешнем году поступил…

— Что ж, поздравляю!

И снова молчание, слова словно провалились в пропасть. Первым опомнился Сохраб:

— Почему мы стоим здесь? Пойдемте!

Он поспешил к выходу. Ему казалось: исчезни этот удручающий, неприятный сумрак — и вместе с ним уйдет скованность, неловкость.