Анатолий Медников - Открытый счет

— Что? — не понял Юнг.

— Какая же это сволочь, Гитлер! — вырвалось у Венделя. — Что ему до больных, раненых, детей! Бейся до конца за фюрера, а нет, так получишь пулю в затылок.

Комендант не ответил Венделю. Он даже не посмотрел в его сторону. Всё его существо, должно быть, подчинил себе страх за свою судьбу. Если он мог, он бы, наверно, не вернулся в цитадель, где его ожидали эсэсовцы.

— Что же будем делать, господин комендант? — спросил Зубов.

Юнг пожал плечами.

— Я должен подняться в крепость.

— Поднимайтесь, — сказал Зубов, — и прошу вас, будьте красноречивы. Наверно, у вас есть дети в этом городе, не забывайте о них.

Комендант козырнул и направился к стене. Несмотря на всю драматичность этой минуты, Лиза не могла удержаться от внутреннего смеха, наблюдая за тем, как оба немца карабкаются по верёвочной лестнице, качаемой из стороны в сторону.

Через полчаса спустился вниз уже один Кох. Лицо у него было расстроенное.

— Ну? — нетерпеливо спросил Зубов.

Кох сообщил, что остальные офицеры гарнизона на капитуляцию не соглашаются.

— Нет? — удивился Зубов.

— Нет, — повторил Кох.

— Эсэсовцы запугали? Или сами ещё боятся Гитлера? — спросил Зубов, обращая этот полувопрос, полуутверждение не столько к помощнику коменданта, сколько к Лизе и Венделю.

Вот тогда-то Лиза и заметила на лице Зубова уже знакомое ей выражение быстро нарастающей решимости.

— Надо, чтобы кто-нибудь из офицеров поднялся вместе с Кохом наверх в цитадель, поговорить с теми, кто запугивает коменданта, — твёрдо произнёс он.

— Кому подняться? — с тревогой спросила Лиза.

— Я пойду и Вендель, — сказал Зубов.

— Это опасно, вы понимаете?

— Ничего, поднимемся как парламентёры.

— Нет, уж теперь как агитаторы, — горячо возразила Лиза, — а там, наверно, есть такие сволочи, которым терять нечего.

— Обойдётся. Мы группа "Бывалый", а внутри цитадели тоже тыл противника. Так что привычно.

— Напрасно вы шутите, Александр Петрович, напрасно, — повторила Лиза, пытаясь удержать Зубова и вместе с тем чувствуя, что ей трудно говорить от накатившего волнения.

Кох, которому Зубов заявил о желании подняться в крепость для переговоров, ответил согласием.

— Пошли, — заторопился Зубов, словно бы боясь, что его остановят, — пошли быстрее, Вендель!

— Александр Петрович! А попрощаться? Со мной-то! — крикнула Лиза.

Зубов не слышал или же сделал вид, что не слышит, но больше не обернулся. Лиза не успела опомниться, как он уже стоял у стены цитадели и, поддерживая верёвочную лестницу, помогал Коху поймать её ногой.

Так Лиза и не успела сказать Зубову что-то очень важное для них обоих, не успела даже обнять его на прощание. И только когда фигуры Зубова и Венделя, мелькнув на балконе крепости, скрылись затем за массивной дверью, у Лизы сразу резко и остро заболело сердце, как в предчувствии тяжкой разлуки.

— Вот и Эльба! — произнёс Мунд со вздохом облегчения. — Но посмотри, Эйлер, что здесь творится?!

— Мост взорван и две переправы тоже, господин штурмбанфюрер!

— Сколько раз я приказывал тебе называть меня просто Карлом! — зло прошипел Мунд.

Они стояли на набережной небольшого городка Ней-Руппина, улицы которого были забиты беженцами и отступающими немецкими частями. Эльба лежала перед ними светло-серой пустынной полосой, по которой лишь изредка проносились катера американцев.

Чуть правее взорванного моста торчали из воды, как гнилые зубы, обломанные бетонные "бычки". Эйлер заметил несколько прогулочных пароходов с разноцветными шезлонгами на верхней палубе. Казалось, они приплыли сюда из какой-то иной, довоенной жизни. На палубах — ни души, как и на пристани. При свете дня к ней никто не приближался из страха быть замеченными американскими патрулями с западного берега.

Мунд погрозил кулаком через реку.

— Лицемеры! Они демонстрируют перед Россией свою союзническую верность… на час, на два! Жестокие и лицемерные Ами!

— Значит, отказывают в переправе, — подтвердил вслух свою догадку Эйлер, — даже беженцам и раненым?

— Да, да, да! — взорвавшись, заорал Мунд. — А то какого чёрта мы бы топтались здесь!

Говоря это, Мунд пристально смотрел на плоскодонную металлическую лодку, проплывающую посредине Эльбы. У мотора на корме сидел солдат-негр в серой рубашке и брюках, а два американских солдата стояли в лодке, с усмешкой снисходительного превосходства разглядывая восточный берег.