Катажина Грохоля: Хьюстон, у нас проблема

Ни на что я не рассчитывал. Выражение ее лица менялось словно узор калейдоскопа, но она слушала – по крайней мере она слушала!

– Прости меня за все, Марта. За все.

Я замолчал.

И она тоже молчала.

Я уничтожил сообщение и фото. Закрыл крышку ноута.

И осмелился снова взглянуть на нее.

Она была ошарашена – это было видно, я ведь ее хорошо знал, очень хорошо. Но было и что-то еще, чего я не мог определить. Что-то новое… чужое…

– Спасибо, что ты мне об этом рассказал, – отозвалась она наконец. – Но, Иеремиаш…

Солнце вдруг показалось мне не таким ярким, как мгновение назад, столики стали светлее, будто выгорели в одночасье, стулья стали словно менее деревянными, и на этом внезапно поблекшем и размытом фоне ее образ сиял, словно охваченный языками яркого, горячего пламени.

– Я не понимаю, на что ты рассчитывал, – что я тебя прощу и все уладится? Ведь суть-то не в этом фото – суть совсем в другом. Суть совсем не в том, что кто-то из нас, – она подчеркнула это «нас», как будто мы были парой по-прежнему, – услышит о другом или что мы увидим, пусть даже собственными глазами. Я думала, что нас связывает что-то… особенное, – вот сейчас в ее голосе я слышал прежнюю Марту, но все-таки она была другая… чужая. – Ты действительно отреагировал по-своему – и это значит, что у тебя никогда не было ко мне доверия, что тебе не хватило веры в меня. А отношения без доверия существовать не могут. Я представляю, что с тобой творилось, но прости, – она даже слегка коснулась меня, – это твоя проблема, ты взрослый человек, и именно ты выбираешь, что делать. Нельзя просто сказать «прости меня» – и рассчитывать на то, что волшебным образом все изменится. Ничто не изменится, Иеремиаш. Я понимаю тебя и благодарю, что ты все-таки объяснил мне, почему все это произошло. Но это не меняет ничего. Что произошло – то произошло.

– Я так и думал, – произнес я тихо. – Я так и думал.

Я больше не мог быть с ней.

Я должен был встать и уйти. Должен был ехать к Гераклу, должен был делать что-то – что угодно, хотя все вдруг потеряло всякий смысл.

Все-таки я, видимо, на что-то надеялся.

Потому что иначе я не чувствовал бы себя сейчас так, словно у меня земля из-под ног уходит.

– Прости, мне пора… – с трудом выдавил я из себя. – Мне пора.

Я не изменился. Ничего не изменилось.

Я по-прежнему любил ее так же сильно, как и раньше, – даже еще сильнее, если, конечно, это возможно.

– У меня Геракл, – зачем-то объяснил я, хотя ей-то какое было до этого дело, но надо же было мне как-то оправдаться. – Я заплачу, спасибо, что пришла, до свидания. – Я встал и пошел в сторону бара.

– Ты же его терпеть не можешь, – удивилась Марта и разложила перед собой газету, которая все это время лежала между нами на столике. – Пока.

У меня в этих штанах не было ни копейки, поэтому я достал из кошелька карточку.

Официант скривился – счет-то был небольшой.

– Мы принимаем карты, только когда сумма счета превышает указанную, – И он ткнул пальцем в сторону объявления.

– Тогда дайте мне вино, – я показал на бутылку. – Только сначала посчитайте, – мне было все равно, какая там сумма, мне было это решительно все равно.

Руки у меня тряслись, я уронил кошелек на пол.

Официант улыбнулся, напечатал счет, я набрал пинкод, убрал кошелек.

Он потянулся за бутылкой, но я не хотел, не мог ждать, вино мне было совсем не нужно, мне нужно было выйти отсюда как можно скорее.

Мне нужно было домой.

Я почти бегом направился к выходу.

– Пан, подождите! Подождите, куда же вы! – официант кричал и махал руками мне вслед, но мне его вино было не нужно.

Я побежал к машине, припаркованной неподалеку, за углом.

Я же даже не поблагодарил Аську за то, что она устроила мне эту встречу с Мартой.

Я достал телефон, одновременно роясь в поисках ключей от машины.

Бежать. Как можно скорей и как можно дальше отсюда.

Я открыл дверь – и в этот момент телефон выпал у меня из рук и со стуком упал на тротуар. Я наклонился и поднял его – он умер.

Ничего, наверняка его можно будет починить, а все контакты, фотографии и сообщения у меня сохранены в компьютере. Я бросил ноут на сиденье рядом с собой и, не тратя времени на ремни безопасности, рванул с места.

Просто извинений недостаточно – где-то я уже это слышал. Или даже сам говорил.

Все равно.

Ничто уже не имело значения.

Не может быть хорошо. Никогда не может быть «все хорошо».

Но все-таки хорошо, что я с ней встретился, объяснил, что и как.