Катажина Грохоля - Хьюстон, у нас проблема

Вот это я особенно ценю в мужиках: они не обещают, что все будет хорошо. Будет так, как должно быть.

И я когда-нибудь буду ездить на машине, которая будет лучше, чем все их тачки, вместе взятые.

«Мазерати», например.

Я вернулся домой и сразу убрал весь оставшийся мусор, выбросил окурки с балкона: гости стряхивали пепел в горшок, в прошлом году Марта посадила там пеларгонию, но теперь там цветут только окурки.

Мне не хватало Геракла.

Я принял душ, но заснуть не мог.

Поездка на Канары с Джери была в общем-то довольно забавной, жаль только, что мы столько времени потратили на девиц: могли бы увидеть гораздо больше интересного.

Сицилия с Мартой была прекрасна.

В первую ночь мы вышли из отеля, расположились на пляже, море шумело, а мы лежали и смотрели в небо. Без лишних слов. Я и не заметил, как мы уснули. И проснулся я от движения рядом.

Вставало солнце, слегка золотилась вода.

Марта стояла, обнаженная, на берегу.

Она не знала, что я не сплю. И это была картина просто неземная. Человеку никогда не удалось бы выставить свет таким образом, ему никогда не удалось бы добиться такой мягкости, с которой свет ложился на воду, пушистые белые барашки волн разбивались о влажный песок берега, чтобы исчезнуть – и снова появиться через секунду…

Марта стояла на берегу, волны подкатывались к самым ее ногам, и она отпрыгивала, поднимая ноги как птица, абсолютно свободная, не подозревающая о том, что за ней кто-то наблюдает.

Потом она медленно вошла в море, подняла плечи и опустилась в воду. Я вскочил, сбросил одежду и побежал за ней.

Мы занимались любовью в море, медленно и плавно, а я ведь даже не представлял, что такое вообще возможно.

Кукушка подбрасывает яйца другим птицам, они не имеют понятия, что это чужое яйцо, – яйцо и яйцо, какая разница, птенец есть птенец. И кормят такого подкидыша, который частенько размерами превосходит их самих в два-три раза. Их не удивляет непохожесть птенца на родителей. Их не озадачивает тот факт, что в гнезде было три птенца, а остался один.

Кукушка даже подделывает внешний вид своего яйца, делает его похожим на яйца тех птиц, в гнездо которых она его подкладывает. Вот летит она, смотрит… видит, что в гнезде яйца в крапинку, – и откладывает яйцо в крапинку, видит, что яйца белые, – и откладывает белое.

Вот такой паразит.

Но кукует красиво.

«Сколько лет мы будем вместе и счастливы?» – спрашивают влюбленные, когда слышат это «ку-ку».

«Кукушка, кукушка, сколько мне лет осталось?»

Вот и я тоже не понял, что у меня в гнезде появилось яйцо кукушки.

И ведь я знал, что Марта не способна на подобные штучки.

Знал. Но не поверил.

А вот некоторые не знали – а верили.

Ринграф я ношу с собой в кошельке.

С той самой минуты, как матушка вернула мне его в больнице.

На всякий случай.

Повредить-то он точно не повредит.

Отпуск я уже использовал.

Может быть, в сентябре еще куда-нибудь съезжу, когда закончим съемки, но не факт – смотря как мать будет себя чувствовать.

Мне радостно видеть снова знакомые морды. Операторы, костюмеры, режиссер, директор картины, актеры, водители, техники, главный осветитель, руководитель так называемых «светлячков», Янек Клима, он потрясающий: ему достаточно моргнуть – и он уже понял, что именно тебе надо.

Я люблю долгие, неторопливые планы, всегда продумываю, как бы добиться неоднозначности картинки, но не знаю, получится ли в этот раз, – надо посмотреть место съемок, только тогда станет понятно. Я помню подобные планы в фильме «Дитя человеческое», Эммануэль Любецки тоже так снимал – но они за две недели выезжали на место съемок, чтобы подготовиться, нам, конечно, никто этого не позволит.

Снова начнется суета.

Снова будем ругаться, как именно снимать: то ли сооружать подмостки, то ли просто поставить еще один софит.

И до самого конца будет непонятно – что из всего этого выйдет.

Идзяк когда-то рассказывал, как они снимали «Двойную жизнь Вероники»: они были растеряны, не знали, что делать, и эта неопределенность продолжалась месяцами. Пока Кесьлёвский однажды не вошел в монтажную и не собрал все самые важные сцены. И тогда оказалось, что фильм уже получился.

Мы часто циклимся на сценарии, а ведь в кино, как и в жизни, все сложнее, чем на бумаге.

Толстый как-то признался, что никогда не выключает камеру по команде «стоп!». И меня научил этому – потому что часто самые ценные и бесподобные кадры возникают именно после команды режиссера и выключения камеры.