Гэри Шмидт - Беда

И туалет, желательно с исправным бачком. И душ… или я про него уже говорил? У меня с собой отцовская кредитная карточка.

– Надо еще, чтобы туда пустили Чернуху, – сказал Генри.

– Разумеется, – согласился Санборн. – Для меня это условие первостепенной важности. Надо, чтобы туда пустили Чернуху.

– Говоришь, у тебя отцовская кредитка?

– А у тебя нет?

– Нет.

– А у меня есть.

– Зачем отец отдал тебе свою кредитку?

– Затем, чтобы я не приставал к нему каждый раз, когда мне что-нибудь понадобится. Это экономит уйму времени и сил.

Генри подумал о том, что сказал бы его отец, попроси он у него кредитную карточку. Почему-то он не мог представить себе ничего, кроме одного: как, услышав такую просьбу, отец отрицательно качает головой и уходит в библиотеку, чтобы ему никто не мешал. Генри вытер ладонь о штанину.

Небо остановило свой выбор на золоте. Оно позолотило все вокруг – и четкие контуры высоких сосен, и отвесные склоны гранитных скал по бокам шоссе, и легкие облачка, которые еще тянулись длинными хвостами за штормовым фронтом. Даже в само́м воздухе плясали золотые искорки, и они ехали в мерцающей дымке, хотя практически не видели ее. Это мерцание словно все время находилось на грани видимости – почти незаметное, оно все же присутствовало. И именно пытаясь наконец уловить его, как-то поймать в фокус, Генри и наткнулся взглядом на озеро, зажатое между двумя темно-зелеными холмами.

Золотое небо сгустилось в воде, и ее ровная поверхность мягко светилась, как средневековая позолота. Озеро пересекала длинная пылающая черта – точно тропа, по которой воскресшим предлагается рука об руку прошествовать в Царство Господне.

Все трое уставились на нее – и Чернуха тоже, – а когда дорога свернула вслед за крутой береговой излучиной, солнце с водной глади будто крикнуло им прямо в глаза. Чэй сбавил скорость. Никто из них не хотел, чтобы этот крик смолк.

Они медленно ехали вдоль береговой линии, и вместе со сменой направления менялась сила отраженного света, так что из ослепительной вода постепенно превратилась в лишь слегка отливающую золотом. Чернуха заскулила – Генри подумал, что понимает ее чувства, ведь озеро так прекрасно. Однако довольно скоро она дала ему понять, что на самом деле он не понимает ее чувств, вызванных скорее необходимостью покинуть пикап и отыскать мягкое, поросшее травой местечко, нежели красотой пейзажа. Что бы ни случилось, дела мирские всегда требуют внимания, вспомнил Генри.

Поэтому, прежде чем они доехали до конца озера, Генри попросил Чэя остановиться у поворота на грунтовую дорогу – при ближайшем рассмотрении оказалось, что эта дорога ведет к кучке домиков под названием «Курорт “У Лесного озера”», хотя их вид отнюдь не вызывал в памяти слова «курорт», а принадлежит эта кучка домиков невысокому лысоватому человеку в цветастой гавайке с пальмами на плечах и карманах, вышедшему из дома с сэндвичем в руках, чтобы сообщить, как ему неприятно, когда рядом с его курортом «У Лесного озера» выгуливают собаку. Наверное, он мог бы еще долго рассказывать о том, чем именно объясняется его неприязнь к появившейся откуда ни возьмись троице, если бы его не остановил ртутный блеск кредитной карточки, которую Санборн как раз вовремя выудил из кармана. Поскольку около коттеджей не стояло ни одной машины, Генри предположил, что блеск кредитки может побудить мистера Цветастую Гавайку смириться и с собакой, и со многими другими неудобствами в придачу. Так оно и вышло, хотя кое-какие предупреждения, уже в конторе, им все-таки пришлось выслушать.

– Когда я в последний раз сдал домик троим парням, они черт знает что натворили. Выдрали из стен бра, сорвали занавеску в душе, весь пол залили водой, так что превосходный ковер промок насквозь, а верхнюю койку обрушили на нижнюю. Ума не приложу, как там никто не погиб.

– Мы постараемся не погибнуть, – сказал Санборн.

– Да уж, пожалуйста, – сказал мистер Цветастая Гавайка. – А если все же надумаете, не надо при этом ничего ломать.

Он сделал отпечаток карточки санборновского отца, и Санборн расписался под ним. Хозяин посмотрел на подпись, потом на Санборна.

– Тебе есть двадцать один? – спросил он.

– Ровнехонько, – сказал Санборн.

Мистер Цветастая Гавайка, явно вспомнив о пустых стоянках перед всеми остальными домиками и о большой вывеске «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ» в окне своей конторы, больше не стал задавать вопросов. Он протянул им ключ.