Гэри Шмидт - Беда

– Им чихать.

– Санборн…

– Миля за шесть минут двадцать три секунды, сынок. Так что за меня можешь не волноваться.

– Слушай, Санборн, все это касается только меня и моего…

– Да знаю я. Я иду только затем, чтобы ты не свалился в какое-нибудь ущелье. Ты же знаешь, там есть место, которое называется…

– …Лезвие Ножа, и тебе точно известно, какова его высота над уровнем моря, и какая узкая там тропинка, и как там опасно, и сколько народу сорвалось там в пропасть глубиной во много тысяч футов.

– Не стану скрывать, мне действительно известно все это. Так когда стартуем?

Чернуха вскочила на ноги и насторожилась, глядя на Генри.

За окном свистел ветер с севера. Тьма уже сгустилась, и он не видел, как прилетевшие с гор облака несутся над домом и остовом корабля.

– Тебе кто-нибудь говорил, Санборн, какой ты придурок? А отправляемся второго июля.

– Так-так. Второго июля, в начале третьей недели летних каникул – не первой, а третьей, когда все подозрения давно улягутся и наше отсутствие в течение целого дня будет выглядеть совершенно естественным. Тонкий и коварный план, Генри.

Я бы даже сказал, гениальный.

– Заткнись, Санборн.

Вместо зала Адамса выпускной вечер в Подготовительной школе имени Генри Уодсворта Лонгфелло устроили под открытым небом. Зеленое поле на школьной территории оцепила полиция – и не только двое ее представителей из Блайтбери. Генри еще никогда не доводилось участвовать в мероприятии, проходящем под охраной полицейских с винтовками. Очень больших полицейских с очень большими винтовками.

Семья Смитов получила от руководства школы особое приглашение. Генри и его мать приехали на церемонию. Отец Генри не приехал, Луиза тоже. Двое выпускников, арестованных в Мертоне, приехать не смогли. Два предназначенных для них стула пустовали, и это бросалось в глаза. Кто-то прикрыл эти стулья разодранными школьными знаменами.

Генри сел среди выпускников на тот стул, где должен был сидеть Франклин. Он смотрел, как друзья и почитатели Франклина, в том числе члены его команды по регби, получают свои дипломы и отправляются с ними в новую, студенческую жизнь – в ту жизнь, которая после окончания школы началась бы и для Франклина. Когда подошла очередь его класса, Генри встал вместе с остальными выпускниками – все они были в желто-синих мантиях, а он нет, так что со стороны его было легко отличить от других, – вышел на сцену, дождался, пока назовут имя Франклина, и подошел к попечителю, который под сердечные аплодисменты публики вручил ему диплом и пожал руку.

Мать Генри стояла в переднем ряду и плакала.

Утро второго июля выдалось ясным; в половине восьмого, когда отец Генри, выбритый и в костюме, спустился к БМВ, чтобы попробовать уехать в Бостон, но затем вернулся обратно в дом и снова ушел в библиотеку, было уже тепло. В десять, когда мать Генри отправилась на встречу с мистером Черчиллем, было уже жарко. А в одиннадцать, когда миссис Лодж из Исторического общества заглянула к ним, чтобы попросить отца Генри подписать какие-то бумаги, а он их не подписал, потому что сейчас, к сожалению, не мог никого принять, солнце уже пекло вовсю.

После отбытия миссис Лодж Генри налил воды в две походные фляжки. Оставил записку родителям. Взял поводок, специально купленный для Чернухи, и произвел примерку. Чернуха решила, что ее наказывают, и немедленно завалилась вверх брюхом.

– Да нет, Чернуха. Хорошая собака. Хорошая, хорошая. Все нормально. Вставай. Хорошая собака.

Она встала, и они попытались выйти из кухни, не снимая поводка.

Чернухи хватило только до порога. Там она снова упала и перекатилась на спину. Прижала к голове уши и захныкала.

Генри пришлось снова объяснять ей, какая она хорошая собака.

Пока Чернуха старалась привыкнуть к поводку, Генри позвонил Санборну сказать, что они выходят.

– Ты правда берешь с собой Чернуху?

– Да, беру.

– Никто не посадит нас в машину с собакой.

– Посадят.

– Они испугаются, что она их укусит, или ее стошнит, или она порвет им обивку, или еще что-нибудь. Никто не захочет нас подвозить.

– Многие любят подсаживать туристов с собаками.

– А ты это знаешь, потому что всю жизнь путешествуешь автостопом.

– Заткнись, Санборн.

Генри повесил трубку, а потом выволок Чернуху из кухни.

В коридоре Чернуха еще дважды падала кверху брюхом.

– Слушай, – наконец сказал Генри. – Так дальше не пойдет.

Это просто поводок, неужели не ясно? Обычный поводок. Каждая собака в Массачусетсе, кроме тебя, знает, что такое поводок. Так что веди себя прилично, договорились?