Виктор Галданов - Аптечное дело

К тому моменту, когда Пришляк закончил разговор, он был спокоен и невозмутим, как всегда. Видно, общение с Сысоевым стоило ему немалых усилий — на лбу у него даже выступила испарина. Он склонился над записной книжкой, изучая только что сделанные записи. Манера его обращения тоже слегка изменилась.

— Единственное, чего никто еще не знает, — замети он, прокашливаясь, — зачем ты вообще притащился в Питер.

— Чтобы собрать компромат на некоторых типов, — искренне признался я. — Девушка не входила в мои планы, она появилась неожиданно.

Пришляк никак не отреагировал на это. Я почувствовал, что следователю стало легче на душе.

— Зачем тебе понадобилось увидеть Зиганшина? — спросил он.

— Я прочел его досье, не обнаружил в нем ничего предосудительного и решил отправиться прямо к нему в берлогу — просто поговорить. Сначала разговор не клеился, но в конце концов я произвел на него должное впечатление, и покойник решил даже проверить мою информацию. К несчастью для себя, как выяснилось. Как и я, он оказался не слишком умен. То есть недостаточно умен для того, чтобы держать язык за зубами.

— А ты знаешь, кто именно заткнул ему рот?

— Чего бы я ни знал, улик у меня нет, — ответил я искренне, как только мог. Пришляк закрыл записную книжку и отложил ее в сторону. Мне стало его даже жаль.

— Ладно, — строго произнес следователь, — ты, кажется, собирался куда-то идти…

— Время для завтрака уже позднее, тогда, может быть, пообедаем?

— Я должен еще представить отчет в прокуратуру.

— Тогда пообедаем в следующий раз.

— Надеюсь, такой случай не представится в ближайшие пятьдесят лет.

— Дела обстоят неважно, Анатолий Аркадьевич, я тебе сочувствую, — сказал я искренне. — Расследование обещает быть сложным, тем более что в нем замешаны и ФСБ, и милиция другой области. Но компетентные органы на то и компетентные, чтобы заниматься подобными делами.

Вернувшись к себе в номер, я надел галстук, пиджак, прихватил недопитую бутылку и направился к лифту. По дороге, как и следовало ожидать, меня перехватил какой-то начинающий борзописец.

— Вы позволите задать вам вопрос?

— Спрашивайте меня о чем угодно… — Я сыграл в заядлого либерала. — Я просто ходячая служба информации.

— Вы жили на одном этаже с покойным. Вам что-нибудь известно о его гибели?

— Разгадка тайны кроется, — сообщил я и аккуратно переложил бутылку в другую руку, — в пробе слюны того верблюда, который сжевал содержимое матраца Зиганшина. Ну а если уж вы хотите знать всю правду до конца, — добавил я без всякого выражения, — у сотрудников контрразведки существует версия, согласно которой инопланетяне отравили их обоих.

Администратор отеля, сама любезность, поднял мне настроение, вызвав лифт и отогнав от меня навязчивых журналистов.

Я совершенно хладнокровно оплатил счет за пребывание в гостинице. И даже изъявил желание вновь воспользоваться услугами «Невского Паласа»: в конце концов, не вина администрации, если кто-то из клиентов позволяет себя убивать. Затем вышел из парадного подъезда гостиницы, оставив свою репутацию незапятнанной, и не встретив ни малейшего возражения со стороны сыщиков, которые, как пчелы в улье, жужжали в вестибюле.

Направляясь к Московскому вокзалу, я зашел в парикмахерскую и побрился, затем муки голода привели меня в бар. Там я учинил расправу над безобидными моллюсками, но по окончании трапезы почувствовал себя неспокойно и решил отделаться от некоторых личностей, следовавших за мной подобно тени. Сначала я проехал на метро, сделал несколько загадочных пробежек через «Гостиный Двор», потом заглянул в угловую аптеку и вышел через черный ход. Наконец я вернулся на вокзал через тоннель, будучи совершенно уверенным, что теперь хвоста за мной нет. Поезд на Усмановск уходил через пять минут. Перед тем как сесть в него, я купил газету и, заняв свое место, погрузился в чтение.

Газетенка называлась «Ультра+», но, пожалуй, это слово подходило лишь к размеру шрифта, которым был набран заголовок на первой странице: «УБИТ ЕЩЕ ОДИН ДЕПУТАТ». Любопытно была изложена и. история убийства. Городской обозреватель постарался, и материал пестрел сочетаниями типа «таинственные обстоятельства», «под подозрением находятся», но фактов бедолаге явно не хватало. Заранее подготовленный некролог на Зиганшина предварял репортаж, придавая ему благородное звучание. Я просмотрел чеченские сводки, милицейские сводки, курсы валют, результаты поединков футбольных команд и отложил газету. Интересно, какую историю преподнесет журналистам следователь Пришляк, когда те загонят его в угол. Догадался ли Сысоев сообщить Пришляку о связи убийства Папазяна и похищения Табакова с убийством Зиганшина? Имеет ли смысл подсказывать ему эту идею? Наверное, нет. Реальной потребности в этом не было, если только не стремиться к максимальной огласке. Но Пришляк не являл собой тот тип следователя, которого устраивала бы такая огласка.