Мортен Рамсланд - Собачья голова

В тот день, когда Аскиль получил диплом, он облачился в свой самый приличный костюм, отправился к парикмахеру, который дважды порезал его, потому что Аскиль все время ерзал на стуле, — а потом вышел на набережную и вскоре уже стучался в дверь кабинета судовладельца Свенссона на улице Кристиана Сундта, чтобы попросить у Торстена руки Бьорк. Вслед за словами Аскиля последовала оглушительная тишина. Торстен, который, когда вошел Аскиль, пил кофе, пролил полчашки на стопку бумаг. Он доброжелательно улыбнулся и поинтересовался, означает ли это, что Аскиль собирается поселить Бьорк в той десятиметровой комнате, которую он в настоящий момент снимает у вдовы капитана Кнутссона.

Аскиль, ни минуты не сомневавшийся в том, что наличие диплома означает полное отсутствие препятствий для брака, оцепенел. Но тут вредный судовладелец вскочил со своего места и предложил Аскилю сесть, а потом позвал секретаршу, которая подала им два больших бокала шерри. Затем он открыл ящик стола, вытащил сигарную коробку из оленьей кожи, и, отрезав кончики двух сигар, засунул одну из них в рот изумленному Аскилю. Удобно устроившись в кресле, Торстен поздравил Аскиля с получением диплома и стал расспрашивать о планах на будущее и о том, какие возможности перед ним теперь открываются. Такой, как он, молодой инженер-судостроитель, с сильным характером и добрым сердцем, конечно же без труда найдет работу: «Поезжайте в Осло. В Осло перед вами будут открыты все двери». Потом последовал длинный монолог о цветах: мир, дескать, полон роз, гиацинтов, знаете, даже в Нурланне полно цветов. Бьорк уже почти обещана доктору Гюннарссону, как же мы можем отказать ему? К тому же у Торстена есть знакомые в Осло, и он знает кое-кого, кто с удовольствием принял бы на работу молодого инженера с такими прекрасными оценками, так что какой смысл привязываться к первому попавшемуся цветку?

Когда Аскиль полчаса спустя вышел на улицу Кристиана Сундта, он почувствовал себя маленьким и жалким. Ему было двадцать восемь лет, он только что с блеском сдал последний экзамен, в матрасе на улице Короля Хокона хранилось довольно приличное состояние, согревая его по ночам, а его выставили за дверь, как какого-нибудь нищего. Ему вдруг захотелось достать из внутреннего кармана свой диплом и разорвать его в клочья. Но нет, он должен показать этим нурланнским крестьянам, что с Аскилем Эрикссоном так обращаться нельзя. С такими мыслями он и направился прямо в Калфарет к вилле. Едва он вошел в дом, как стало известно, что одно из судов Торстена потоплено немцами.

— Сообщение для супруги судовладельца Свенссона! — прокричал шестнадцатилетний мальчик, пробежавший без остановки от самого порта до дома Свенссонов. — «Ингрид Мария» затонула у Плимута! — Потом он поклонился, запыхавшись. — Помощник капитана спасся, капитан утонул, семеро членов экипажа пропали без вести, восемь спасены англичанами, извините, фру Свенссон, не найдется ли у вас стакана воды?

Вскоре появился Торстен, он метался из угла в угол, пот выступил у него на лбу, а изо рта вылетали самые страшные ругательства и проклятия. Матушка Эллен отнеслась к случившемуся более спокойно: «Да не переживай ты так, Торстен, у нас осталось еще шесть судов».

— Все катится к чертям! — орал Торстен. — Все катится к чертям, разве можно нынче вести дела!

— А капитан, — стонал он, — команда… несчастные родственники!

— Позволь мне заняться этим, — ответила Эллен, выхватив из рук стонущего Торстена список членов команды, и исчезла в дверях. Когда она вернулась, уже начало темнеть; Торстен забился в свой кабинет, где сидел, молча глядя прямо перед собой. Остальные члены семьи, вместе с Туром, сидели в гостиной и слушали радио. Аскиль провел вместе с ними весь день, но о своем утреннем разговоре с Торстеном ничего не сказал ни Эйлифу, ни Бьорк. За ужином все молчали. Тур и Аскиль тоже ужинали со всеми, но все равно никто не промолвил ни слова, пока в какой-то момент Торстен не произнес: «Мне надо поговорить с Аскилем». Бьорк с удивлением посмотрела вслед скрывшимся в кабинете мужчинам и насмешливо улыбнулась Туру. В кабинете, где по стенам были развешаны чертежи судов и фотографии всех судов компании, Аскилю предложили сесть. Шерри ему не подавали, и ни одно любезное слово не слетело с уст Торстена. Он внимательно смотрел на Аскиля, у которого во внутреннем кармане по-прежнему лежал его новенький диплом.

— Думаю, Аскиль, тебе понятно, о чем пойдет речь, — сказал Торстен. — Мы больше не хотим тебя видеть.