Орхан Кемаль - Мошенник. Муртаза. Семьдесят вторая камера. Рассказы

— Да ниспошлет аллах спокойствие и благополучие! — произнесла теща и вместе с Хатидже удалилась в комнату старшей дочери.

Идрису была приготовлена постель в коридоре, на тахте.

— Ох, уж эта холостяцкая жизнь! — пожаловался он Кудрету.

— Потерпи! Теперь уж недолго, — подбодрил его Кудрет и направился в спальню, где царил розовый полумрак.

Сэма получила от Кудрета письмо и отказалась от своего намерения навестить его.

Она даже обрадовалась такому повороту дела. Зачем ей встречаться с бывшим любовником или, что еще хуже, с его женой? Сэму там все знают. Стоит ей появиться, как ему сразу сообщат, и он опять начнет приставать к ней, а это сейчас ей ни к чему. Хорошо бы, конечно, вызволить Кудрета из тюрьмы, а потом женить его на себе, но вряд ли ей это удастся.

Дюрдане же, прочтя письмо Кудрета, расстроилась. Кудрет, ее кумир, попал в беду. Казалось бы, он должен обрадоваться, узнав об ее искреннем желании повидаться с ним. Тем более что она заверила его в своей готовности отдать ему все состояние, наличный капитал и ценные бумаги.

Что касается Длинного, то, получив от Кудрета письмо, он утвердился в своих подозрениях. «Видно, неплохо идут у канальи дела, раз не хочет, чтобы я приехал. Прямо так и пишет: „Понадобишься — сообщу“». Длинный был уверен, что тут, конечно, не обошлось без Идриса. Кто знает, что наболтал он Кудрету про историю в «Дегустасьоне». Может быть, он вместе с Сэмой…

После того злополучного вечера Длинный побывал в ночном клубе и узнал, что Сэма взяла отпуск. Видно, укатила с этим пройдохой Идрисом! Для Кудрета в его положении женщина с деньгами — сущий клад. Да еще такая женщина! Ему просто повезло, как голодному, которому вдруг подали лакомый кусок.

Поразмыслив, Длинный решил ехать, поделился своими соображениями с дружками и взял билет на курьерский.

Город, в котором потерпел неудачу Кудрет, из окна вагона выглядел невзрачнее, чем того можно было ожидать: не город, а большая деревня. Длинный сошел с поезда и последовал за остальными пассажирами на привокзальную площадь, где стояли несколько такси и один-единственный потрепанный фаэтон, запряженный двумя клячами.

— Одно место в город! — зазывал извозчик. — Одно место в город!

Длинный едва уместился на узеньком переднем сиденье рядом с уже сидевшим здесь мужчиной. Извозчик щелкнул кнутом, крикнул: «Эй вы, удалые!» — и фаэтон с грохотом покатился по мостовой.

По обеим сторонам дороги тянулись убогие домишки, которым, казалось, нет конца. Лишь изредка мелькали новые дома и виллы, утопавшие в зелени. Но Длинный, похоже, ничего не замечал. Он прикидывал, чем может завершиться его поездка, не зря ли он потратился на дорогу. Что если Кудрету, как говорится, не удалось выйти сухим из воды и теперь он целиком зависит от Сэмы?

Длинный прислушался к разговору извозчика с пассажирами, сидевшими напротив, на кожаном сиденье, круглолицыми, как пятикурушевые бублики, судя по всему торговцами.

— Вы о бее-эфенди? Он поехал к себе в усадьбу.

— Говорят, он такие речи произносит…

— Говорят?! Да с тех пор, как Мустафа Кемаль-паша в Измире сбросил греков в море, у нас в стране не было такого оратора. А я, как всем известно, извозчик с тех самых пор… но пардон!

— О чем же, интересно, он говорит в своих речах? — спросил один из пассажиров, сидевших на заднем сиденье.

— Спросил бы лучше, о чем он не говорит, — ответил другой. — А больше всего о том, о чем положено молчать, о чем многие хотели бы сказать, да не решаются. Вот и Мыстык может подтвердить.

Мыстык не заставил себя ждать.

— Прежде всего должен вам сказать, человек он на редкость набожный. Молится как положено — пять раз в день. Ни ракы, ни вина в рот не берет… — Извозчик вдруг осекся, вспомнив первый приезд Кудрет-бея в их город. Тогда он пил как ишак. Но стоит ли об этом говорить, если сейчас его все так любят? И Мыстык продолжал:

— Когда он был в тюрьме, ему во сне явился ходжа Акязылы. Ходжа обнял его и привел к самому аллаху. Аллах велел Кудрет-бею совершать намаз и призвать к этому всех остальных. Акязылы все еще в тюрьме, но так разбогател, что не знает, куда девать деньги…

— Говорят, благодаря Кудрету сняли с должности начальника тюрьмы и прокурора. Это верно?

— Что ему эти двое? В тюрьму приехали чиновники из самой Анкары и пытались было учинить ему допрос, так он их знаешь как отделал! И прогнал прочь.

— Ну и дела!

— А чего тут удивляться? Как он одет, какие у него манеры…