Анатолий Ярмолюк - Экспресс в Зурбаган

Как мы с Батей и предполагали, ничего у Риты и Андрея в смысле их дальнейшей совместной жизни не вышло.

Риту я увидел вечером того же дня — у вагончика. Зачем я туда явился? Мне казалось, что она, Рита, непременно побывать там еще хоть один раз. Я не верил, что Рита и Андрей придут туда вместе, а вот то, что туда придет одна Рита -знал почти наверняка.

Откуда я о том знал? Ну, тут все просто. Я был сыщиком, и я искал Риту. Найти человека проще всего тогда, когда ты нарисуешь для себя его психологический портрет. Я нарисовал для себя психологический портрет Риты, и из этого следовало, что рано или поздно она непременно придет к вагончику. Еще хотя бы один раз. И, стало быть, незачем мне шастать по белу свету в поисках этой девочки…

Там я ее и увидел — вечером того же дня, как отпустил Андрея. Хрупкая девчонка с густыми, пепельного цвета волосами клоком сена стирала с борта вагончика надпись «Прокопьевск-Зурбаган». Это и была Рита, это не мог быть никто иной, кроме Риты…

Увидев меня, Рита замерла, какое-то время смотрела на меня испуганно, затем взяла свежий клок сена и продолжила свою работу. Работы ей оставалось немного — стереть последние пять букв: «…баган».

— Я его сегодня отпустил, — сказал я. — Андрея…

— Я знаю, — не сразу ответила Рита. — Наверно, теперь вы хотите арестовать меня?

— Нет, — сказал я.

— Тогда зачем же вы сюда пришли? — спросила Рита.

— Чтобы увидеть вас, — сказал я.

— Зачем?

— Ну, чтобы убедиться, что вы живы, и никуда не пропали, — сказал я. — Впрочем, если честно, я и без того знал, что вы живы, и никуда не делись. Хотя и не знаю, где пропадали все это время.

— Так, в одном месте, — не сразу ответила Рита. — Даже — в нескольких местах. Села на самый дальний автобус, и поехала. А затем — обратно…

— Я так и подумал…

Мы помолчали, а затем Рита спросила:

— Откуда же вы знали, что я буду именно здесь?

— Знал вот… Это не так и сложно — знать… да. Скажите, а зачем вы стираете эти слова?

Рита ничего не ответила, закончила свою работу, вытерла руки. Какое-то время молча смотрела на меня, затем подошла и присела со мной рядом на штабель гнилых и напрочь заросших травой шпал.

— Я хочу спросить, — сказала она. — Если, конечно, можно…

— Можно, — сказал я.

— Я хотела спросить… он вам все рассказал… там, в тюрьме?

— Почти.

— И вы теперь все-все о нас знаете?

Я ничего не ответил, да, видимо, Рита и не ждала от меня никакого ответа.

— Зачем же он это сделал? — спросила она больше у самой себя, чем у меня. — Зачем он все рассказал?

— Он боялся остаться в тюрьме, — сказал я. — Там ведь очень плохо. Он очень хотел выйти на свободу.

— Да, — сказала Рита, — да… Он такой слабохарактерный…

— Вы считаете, что он вас предал? — спросил я.

Рита пожала плечами, помолчала, а затем спросила:

— Скажите, а откуда о нас… обо всем этом вам… то есть милиции… стало известно?

— В общем — случайно, — сказал я. — Один тип вас случайно увидел, и донес.

— Зачем же он это сделал?

— Надеялся заработать.

— Заработать? — устало удивилась Рита. — Но как же… как же на этом… как же на этом можно заработать?

— Можно. На всем можно заработать… В особенности — на предательстве и доносительстве. Предательство и доносительство — выгодный товар в этом мире.

— И что же — он заработал?

— Нет.

— Почему?

— Зачем вам знать, — сказал я.

— А я знаю… Это вы не дали ему заработать. Ведь правда же?

— Это неважно, — сказал я.

— Это вы не дали ему заработать, — с каким-то непонятным для меня упрямством повторила Рита. — И он, этот… который… он предал нас бесплатно. Но для чего же он предал бесплатно? Я не понимаю…

— Просто — он учуял, что между вами любовь. Между вами и Андреем.

— Вы считаете, что между нами была любовь? — взглянула на меня Рита.

— Наверно, — не сразу ответил я. — Я так думаю… Андрей был одинок, и вы — тоже. Одиночество — это плохо и страшно. От одиночества можно защититься любовью. Только любовью, и ничем больше.

— Может быть, — сказала Рита. — Но все-таки — зачем же он нас предал… тот, который бесплатно? Я не понимаю…

— Люди ненавидят любовь, и стараются ее уничтожить… стереть. Всю свою жизнь люди, по сути, ничем более и не занимаются, как только тем, что уничтожают любовь.

— Почему? — спросила Рита.

— На этот вопрос не существует ответа, — сказал я. — Просто — люди ненавидят любовь.

— Когда есть вопрос, но не существует ответа, это называется философией, — сказала Рита.