Анатолий Ярмолюк: Экспресс в Зурбаган

— Я боюсь, — нерешительно сказала Рита. — Эта роса, наверно, такая холодная. Встряхни дерево сам.

— Ну, тогда держись! — сказал Андрей, подходя.

— Давай! — отчаянно зажмурившись, сказала Рита.

И — мириады блистающих на солнце холодных бриллиантов тотчас же обрушились на нагую Риту и одетого Андрея!

— Ух, ты! — едва выдохнула Рита, взглянула на Андрея и расхохоталась. — И тебя тоже! Прямо в одежде! Еще! Давай еще!

Андрей встряхнул дерево еще — и новые мириады бриллиантов обрушились на него и Риту.

— Еще! — радостно вопила Рита. — Еще!

— Может быть, хватит? — стараясь перевести занявшееся дыхание, спросил Андрей.

— Еще! — требовала Рита. — Еще!

Андрей встряхнул дерево еще дважды, а затем бриллианты иссякли.

— Душ закончился до завтрашнего утра! — сказал Андрей и скомандовал: — Скорей под одеяло! Немедленно греться!

Он укутал Риту в одеяло, подхватил ее на руки и побежал к вагончику. Рита смеялась.

— Завтра мы уедем в Зурбаган! — хохоча, кричала Рита. — Завтра! Завтра!…

…Ну, любовники, ну в вагончике, — размышлял редактор, — подумаешь, сенсация!

Однако вскоре Яков Ефимович посмотрел на дело иначе.

— Так ты говоришь, — спросил он у присутствовавшего при разговоре Мыки, — что эта самая девица — совсем еще малолетка?

— Чистое дитя! — вместо Мыки клятвенно заверил Вася Нечитайло. — Он, то есть Мыки, самолично наблюдал… будьте уверены! Титьки, говорит, еще толком не выросли…

— Гм… — сказал Яков Ефимович, и надолго задумался. — Вот что, братва лихая. Мне тут надобно слетать в одно местечко. А вы ожидайте меня… ну, скажем, в «Трех свиньях». Да-да, естественно… понимаю… вот вам деньги в качестве аванса. Но — не напивайтесь в тех «Трех свиньях» как свиньи. Потому что в любое время вы мне можете понадобиться для дела.

Получив аванс, Вася Нечитайло с Мыкой отправились в «Три свиньи», где их ожидали Валька Астролябия и безучастный Владик, а Яков Ефимович тем временем набрал телефон милиции.

Если бы трубку тогда поднял я сам или, скажем, Батя, то эта история имела бы, наверно, совсем другое продолжение. Потому что мы с Батей знали, что такое этот Яков Ефимович, и не стали бы с ним размазывать кисель по чистой скатерти. Да и он сам, думается, заслышав в трубке наши с Батей голоса, поспешил бы откланяться — иначе непременно нарвался бы на справедливую грубость с нашей стороны.

Но — случилось то, что случилось: трубку подняли не мы, потому что в тот день случился выходной и мы отсутствовали, а — дежуривший по отделу Федя Гвоздев. Этот Федя Гвоздев был милиционером тишайшим, исполнительным, пришибленным, нерассуждающим и абсолютно не способным к абстрактному мышлению. Вот на него-то искушенный Яков Ефимович и вышел.

— Это говорит редактор газеты «Сплошная сенсация» Яков Ефимович, — услышал Федя в трубке. — Да-да, Яков Ефимович… А это, стало быть, Федя Гвоздев… Наслышан, наслышан… Да какой там выходной, мама моя родимая! Какие у меня выходные, Федя! Тружусь на старости лет как последняя ломовая лошадь! Так и помру на рабочем месте, Федя!

— А чего звоните-то? — спросил Федя, весьма смутно представляя себе, кто таков Яков Ефимович.

— А дело у меня имеется, Феденька. Очень важное, между прочим. Имею информацию о совершающемся сейчас тяжком преступлении. Как порядочный человек и как гражданин, считаю своим долгом поделиться важной информацией, потому что… ну и все такое прочее.

— Преступление? — насторожился Федя. — Какое преступление?

— Наитягчайшее, — сказал Яков Ефимович. — Я так думаю, что совращение малолетней.

— Что-что? — удивился Федя. — Это как же?…

— Он мне говорит «это как же»! Ой, ой… Ну, слушайте, молодой человек, что я имею вам сказать по этому поводу… — и Яков Ефимович поведал Феде вкратце то, что сам недавно услышал от Васи Нечитайлы и Мыки.

— Ну, — засомневался Федя Гвоздев, — какое же это совращение? Развлекаются ребята… Я за них… хи-хи-хи… даже рад.

— Он мне будет говорить «развлекаются ребята»! — всплеснул руками Яков Ефимович на другом конце провода. — Он-то, может, и развлекается, а она-то, если судить по имеющейся у меня информации, малолетняя! Неразумное, так сказать, дитя!

— Ну, так и что же? — не мог взять в толк Федя Гвоздев. — Ну, малолетняя… Сейчас эти самые малолетние — ого… сами знаете, какие! Нас с вами еще научат… Короче говоря — развлекаются.

— Ой, ой! — горестно произнес Яков Ефимович. — Развлекаются — в густых кустах и вдалеке от мира… А если, например, он ее там держит насильно? Или даже не насильно, а просто — купил дурочку за шоколадку и пачку дешевых сигарет? А если, прямо сказать, он сексуальный маньяк? Маньяки — они любят, чтобы все было именно в кустах… а потом придушит девчонку, и поминай как звали.