Адам Джонсон - Сын повелителя сирот

С наступлением темноты Чон До направился вниз по дороге, ведущей к новому консервному заводу, где обычно возили тележки с рыбой. Старый консервный завод выпустил партию бракованных банок, и многие граждане погибли от ботулизма. Причину не смогли выявить и решили построить новый завод рядом со старым. Он прошел мимо рыбацких лодок и «Чонма», которую уже разгружали. Если случалось, что какие-то бюрократы из Чходжина не проявляли должного повиновения и верности, их отправляли на исправление в Вонсан или Кинджи, где пару недель они служили на благо Революции, например, разгружали рыбу день и ночь.

Чон До жил в доме директора консервной фабрики – большом, красивом здании, в котором никто, кроме него, не желал жить из-за того, что произошло с хозяином и его семьей. Чон До занял только одну комнату и кухню, где было все необходимое: свет, окно, стол, печь и кровать. На берегу он проводил всего несколько дней в месяц, и его не беспокоило то, что здесь могли водиться призраки.

На столе стоял передатчик, который он собирал. Если он будет передавать послания короткими сигналами, как американцы со дна моря, возможно, его не засекут. Но чем ближе он был к завершению, тем медленнее работал.

О чем же он будет говорить? Об американском матросе, который сказал: «Курить, курить?». Или он расскажет миру о том, как смотрел их капитан на широкие пустынные пляжи Вонсана, мимо которых они проплывали – мимо этого рая, куда обещают отправить всех бюрократов Пхеньяна, когда они выйдут на пенсию.

Чон До приготовил себе чай на кухне и побрился – впервые за три недели. Через окно он наблюдал, как в темноте разгружают «Чонма» – эти люди, которые, несомненно, молились о том, чтобы, наконец, вырубили свет и они смогли упасть на свои койки. Сначала он сбрил щетину вокруг рта, а затем вместо чая глотнул китайского виски, потом провел еще раз лезвием – звук получился такой, словно оно врезалось в акулью шкуру. Он очень волновался, когда плел репортеру всю эту историю, все-таки удивительно, что капитан оказался прав: репортера даже имя его толком не интересовало.

Позже ночью, когда выключили электричество и луна блеснула в небе, Чон До поднялся на крышу в кромешной тьме и ощупью добрался до дымохода. Он надеялся установить антенну, которая будет выдвигаться, если потянуть за веревку. Сейчас он только провел кабель, но даже это приходилось делать под покровом ночи.

Он слышал море, чувствовал его запах, но все же, сидя на скате крыши, ничего не смог в нем разглядеть. Он видел море днем и бывал в нем не раз, а что если бы он там не был? Что находится в этой бездонной, непостижимой тьме, раскинувшейся впереди? Акулы со срезанными плавниками, по крайней мере, знали, куда они спускались, и это их утешало.

На рассвете послышались заводские гудки. Обычно в это время Чон До ложился спать. Заревел репродуктор, сообщая утренние новости.

«Приветствуем вас, граждане!» – начал он.

В дверь постучались. Чон До открыл и обнаружил на пороге второго помощника. Молодой человек был сильно пьян и, видимо, побывал в жестокой драке.

– Ты слышал новости? – спросил второй помощник. – Меня сделали героем Вечной Революции – мне светят медали и геройское пособие, когда я выйду на пенсию.

Ухо у него было разодрано и рот в крови, придется накладывать швы. Все лицо опухло, но на груди висела медаль – «Красная звезда».

– Виски найдется? – спросил он.

– Может, перейдем на пиво? – предложил Чон До, намереваясь открыть две бутылки «Риоксон».

– Вот это мне и нравится в тебе – всегда готов выпить с утра. За что пьем? Длиннее ночь, короче утро .

Когда второй помощник взял бутылку, Чон До заметил, что его пальцы не пострадали.

– Похоже, вчера ты завел новых друзей? – спросил он.

– Знаешь, что я тебе скажу, – начал второй помощник. – Геройствовать легко, а вот стать героем – страшное дело.

– Тогда выпьем за героизм.

– И трофеи, – добавил второй помощник. – Кстати о трофеях: ты должен познакомиться с моей женой, вот увидишь, какая она красавица.

– Жду с нетерпением, – сказал ему Чон До.

– Нет, нет, нет, – возразил второй помощник. Он подошел к окну и указал на женщину, одиноко стоявшую на дороге. – Взгляни на нее. Правда, она нечто? Скажешь, нет?

Чон До выглянул в окно. У девушки были влажные, широко расставленные глаза. Чон До знал этот взгляд: словно ей очень хочется, чтобы ее удочерили, но не те родители, которые приходили в тот день.

– Неземная красота, правда? – спросил второй помощник. – Нет никого лучше нее.